Еще одна из рода Клер. Часть 1

[Roksan de Clare]

Название: Еще одна из рода Клер
Автор:  Roksan de Clare
Бета:  Kage Tsukiyama,  _AlisaSelezneva_,  NikaDimm,  wendellin
Исторический период: 1306-1307 года
Размер: макси, 46700 слов
Пейринг/Персонажи: Маргарита де Клер, Пирс Гавестон, исторические личности и оригинальные персонажи
Категория: джен, гет
Жанр: общий
Рейтинг: R
Краткое содержание: Хорошо воспитанная благородная девушка не станет перечить родителям и опекунам и с благодарностью примет их волю, даже если вопрос касается ее замужества. А что если ей предложат самой найти мужа? Прислушаться к сердцу или разуму? И что, если это очередная ловушка и от нее все равно ничего не зависит?
Примечание: в тексте использована поэзия автора начала XIII века Пейре де Бержака (перевод Валентины Дынник).
Скачать: docx, txt

Предательница!

Кто бы мог представить, что ей так будет не хватать Элинор. Не хватать настолько, что иногда, забыв, что ее уже вот так просто рядом не будет, Маргарита звала старшую сестру, а потом оглядывалась, не получив ответа. Такая глупость: смутить сестру, сообщив, что разгадала ее тайну, а потом рассказать ей о своей. Не всё, конечно, а только часть, чтобы связать Элинор обещанием, а значит - немного обуздать.

— Господь противится завистникам, — сказала строгая дама Мод, прервав язвительное замечание Маргариты по поводу старшей сестры. — Настанет и ваш черед.

Ничего она не понимала, всезнающая дама Мод. Разве можно испытывать зависть, получив желаемое? Сколько раз Маргарита представляла, насколько прекрасной была бы ее жизнь, не стой на пути Элинор. И вот сестра ушла. Теперь Маргарита и никто другой принцесса Каэрфилли. А радости нет.

Может, в чем-то дама Мод права. Судьба Маргариты так и не решена. Даже сводной сестре Марии, хоть она и намного младше Маргариты, дед нашел супруга. Глупо накручивать себя, что останешься навсегда старой девой. Маргарита де Клер — хороша собой и не абы кто, чтобы ее попечители не нашли ей достойную партию. И на прошедший праздник была надежда хоть немного заглянуть за завесу будущего. И было такое чудесное начало… И было ведь все, и одновременно не было ничего… И еще, кажется, ее сердце разбито любовной болезнью или колдовством. Маргарита взяла лист бумаги и уголек, закрыла глаза и представила матушкиного супруга — не та честь, чтобы им излечивать хворобу, но его она видела чаще, чем хотелось. Затем, открыв глаза, она уверенными движениями нанесла несколько линий. Результат понравился ей и она снова взялась за свою «ненужную» работу.

Но очень скоро Маргарита рассерженно выкинула пергамент в огонь: бесполезно — в чертах сэра Ральфа проступал сын колдуньи.

— Ну что же. Если мой будущий муж не будет со мной любезен, то я позволю тебе стать моим рыцарем, — пообещала она кому-то в огне.

**
— Может такое случиться, что Его Милость любезный дед Эдуард уже нашел мне мужа? Тогда на празднике мы бы узнали друг друга, — осторожно попыталась приоткрыть завесу будущего Маргарита, задав уж очень сокровенный для нее вопрос леди-матери.

— Может случиться так, что сердце тебе подскажет, и ты сама выберешь себе достойного мужа, — тепло улыбнулась Джоанна Акрская.

— Мое сердце еще так молодо, может и ошибиться, принимая позолоту за чистое золото. В выборе мужа я хотела бы положиться на совет людей мудрых и опытных, — Маргарита потерлась щекой о плечо матери, ласкаясь как кошка.
— Моя разумная и послушная дочь, — Джоанна обняла дочь, поцеловала в лоб.

Сидящая по другую сторону от матери Элинор недовольно фыркнула. Маргарите достаточно было только чуть повернуть голову и незаметно скривить рожицу, чтобы окончательно утвердить свою победу и испортить настроение старшей сестре. Хоть Элинор и считала, что из-за ее скорого замужества все должны были просто крутиться вокруг нее, как светила вокруг земли, но битву за внимание и любовь матери Маргарита у нее выиграла. Поездка оказалась приятной и достаточно веселой. Элинор, вся погруженная в мысли о будущем замужестве, была непривычно тиха, а потому некому было соперничать в острословии с Маргаритой.

Слова матери заставили Маргариту задуматься и ненадолго притихнуть. Она прекрасно понимала, какой ей нужен муж: знатный, богатый, который хорошо бы к ней относился и позволял некоторые вольности. Если к тому же он будет молод и хорош собою, то это только награда Маргарите за долгое ожидание. Выбрать мужа самой — такое ей даже в голову прийти не могло, и сравнимо было с подстрекательством к бунту.

Весь день прибытия в Лондон был посвящен суете обустройства семейства Джоанны Акрской в Вестминстерском дворце. Элинор, конечно же, достался лучший уголок, но она абсолютно не проявляла радости.

— Неблагодарная сестричка! Ты же не жертвенный агнец, а блюдо, которое подадут после лебедей. Что скажут о нашем щедром деде, когда увидят, что яство испортилось?

— Желаешь — можем поменяться, — огрызнулась Элинор.

— Твое кислое лицо — на мое свежее и приятное? — Маргарита мягко провела пальцем от виска до кончика подбородка. — Даже за мужа-властителя земель не соглашусь.

— У тебя пока нет никакого. И кто его знает, когда появится.

Такая Элинор Маргарите нравилась гораздо больше, чем Элинор - несчастная невеста, погруженная в свои мысли: еще чуть-чуть и им снова удастся завязать словесный поединок.

— Лучше уж такой муж, чем мальчишка, поднятый к вершинам света усилиями отца!

— Ты что-то знаешь?! — Надеждам Маргариты не суждено было сбыться. Элинор крепко сжала ее запястья. Неужели невесты к свадьбе так глупеют, и подобная участь ждет и саму Маргариту? — Ты его видела?

— Как я могла его видеть? Я же все время с тобой была.

— И правда, — Элинор, снова сама не своя, отвернулась от сестры.

— Но раз тебе его не показывают, то он страшен как Сатана из ада: огромная бородавка на щеке и кривые зубы, — зло засмеялась Маргарита.

— А еще один глаз косит, а другой совсем пеленой покрыт, — вдруг подхватила Элинор.

— А еще он хром и крив и нос изъеден оспой, — продолжала Маргарита.

— Не может быть! — младшая из сестер де Клер Елизавет все шутки старших принимала за чистую монету.

— Еще как может! — заверила ее Маргарита, — Иначе почему нам его еще не предъявили?

— Бедная Нора. Что же делать?

— Ничего. Лишь бы с ним давался замок и земля. Мы с ним пойдем прогуляться по стене. И вдруг налетит внезапный ветер, и…

— Вы смеетесь? — Елизавет гневно приподняла брови.

— Ты только сейчас догадалась? — Маргарита и Элинор поддались приступу внезапного смеха. Елизавет, вместо того, чтобы дуть губы, засмеялась вместе с ними. Зато сердился, раздувая щеки и уперев кулаки в бока, их сводный брат Томас. Его родные сестры, Джоанна и Мария, ничего не понимая, переводили взгляд с одной сестры на другую.

— Вот они, мои красавицы! — их дед, король Эдуард, с сопровождающими вошел так неожиданно, что смех и разговоры разом стихли. Девочки, кроме маленькой Джоанны, почтительно склонились.

Небольшой столик посреди комнаты наполнялся подарками — фруктами и сладостями, тканями, мехами и украшениями. Девочки понимали, что все эти богатства должны перейти в их владение, а потому время от времени бросали туда любопытные взгляды.

— Ну а тебе, моя дорогая, особый дар, — Эдуард подошел к замершей, испуганной Марии. — Я нашел тебе достойного супруга.

— А мне?!

Маргарите следовало быть сдержанней. Она прекрасно это понимала, но несправедливость казалась столь возмутительной, что гнев так и вырвался наружу. Мария тем временем, пока внимание перекинулось на смутьянку Маргариту, спряталась за юбкой дамы Мод.

— Всему свое время, моя нетерпеливая Мэг, — засмеялся Эдуард. — А что бы пожелала моя дорогая Нора? — он подошел к старшей из сестер Клер.

— Перекинуться с будущим мужем хоть парой слов, до того времени, как священник соединит наши руки, — гордо вскинула голову Элинор.

— Всему свое время, — уже сурово повторил их дед.

Как-то разом утратив интерес к беседе с внучками, он направился к выходу.

— Может, он действительно косой и горбатый, — полушепотом предположила Елизавет.

— Помолчи, — прошипела Элинор сквозь зубы.

Маргарита же на цыпочках последовала за дедом.

— Смотри внимательно за Норой. Как бы что не выкинула, — предупредил король Эдуард бледную даму с глазами, выпученными как у маринованной сельди.

К Маргарите и к младшим девочкам должны были приставить дам-«надзирательниц». Пока же их развели по комнатам. Невесте Элинор повезло иметь личные покои, тогда как Маргарите приходилось ютиться в смежной комнате с сестрами и спать на одном с ними ложе. По правде сказать, кровать была по-королевски роскошной и огромной. Вечер наступил так скоро, что только диву можно было даваться. Маргарита отделила свою половину, выставив вдоль границы подушку. Вторую половину она милостиво отдала трем сестрам. Так они и лежали: устроившаяся со всем возможным комфортом одинокая Маргарита, и матушка-птица Елизавет, по бокам которой, как птенчики, тесно прижимались малышки Мария и Джоанна. Мария таинственным полушепотом рассказывала о своей первой встрече с будущими родственниками. Ее велели раздеть, а взрослые внимательно рассматривали. Потом они сказали, что Мария хорошо сложена и сможет стать матерью, разрешили служанке ее одеть и отпустили. Но прежде дали испанский апельсин и немного орехов в сахаре.

— Подумаешь! Помню, Нора устроила такой скандал, когда ее на смотринах просто попросили поднять юбку. А ей за это куклу подарили, — проворчала Маргарита.

— Вы обо мне говорите?

Вот только вспомнишь! Из соседней комнаты появилась босая, в одной ночной сорочке Элинор. Она откинула так тщательно устраиваемое Маргаритой пограничное сооружение и сама устроилась вместо него.

— Не можешь уснуть? — поинтересовалась курочка-наседка Елизавет.

— Как представлю чудовище из болот, так в дрожь бросает… А тут еще этот шум.

— Ой! — разом испуганно воскликнули Мария и Джоанна.

Малышки уже забыли рассказ о найденном на болотах близ Лондона скелете огромного то ли волка, то ли собаки.
— Не надо поминать нечисть на ночь глядя, — с укором сказала Елизавет.

— Муж твой чудовище с болот, вот тебе и не спится, — буркнула Маргарита. Ей шум за стенами замка совсем не мешал, а вот бессмысленные разговоры - еще как.

— Может и так, — неожиданно согласилась Элинор и попыталась прижаться к Маргарите, — Брррр! Холодные ноги!
— Вот и иди к себе, — брыкнула сестру Маргарита.

— Тогда дай тебя обниму, — заграбастала несопротивляющуюся Марию Элинор.

— Это не любовь! Она просто мерзнет и пытается согреться! — не из доброты, а просто, чтобы досадить старшей сестре, сказала Маргарита.

— Может и так, а может и не так. Все-таки я последние дни с вами, — ответила Элинор.

— Я тоже! — тихо произнесла Мария. — Я не вернусь домой. Теперь я принадлежу мужу, — голос девочки дрогнул, как будто она проглотила всхлипывание.

— Ты слишком юная, вернешься домой, а вот лет через семь тебя отдадут мужу.

— Нет, — упорствовала Мария. — Так сказала леди-мать. Я буду жить в монастыре, пока не расцвету и не смогу подарить мужу наследников.

— Так случается со всеми женщинами рано или поздно. Если его нашел для тебя дедушка, то, несомненно, он будет хорошим мужем, — утешительно произнесла Элинор. — Хочешь спою для тебя?

— Да.

— И я не откажусь тебя послушать, сестрица, — сказала Елизавет.

— И я! — вторила ей Джоанна.

— Спой «Почему б у Лондона не плескаться морю?», — высказала пожелание Мария.

— Мое желание никому не интересно, — буркнула Маргарита.

Элинор запела когда-то услышанную забавную песенку. Маргарита песенка тоже была по душе, но после второй строки сестра заменила все слава на «ла-ла-ла» и эти «ла-ла-ла» становились бесконечными. Потому Маргарита отвернулась на бок, натянула одеяло настолько, насколько смогла захватить и попыталась заснуть. Набитая лавандой подушка так чудесна пахла, что сон очень скоро забрал ее в свои объятья.

**
— Но матушка! — Элинор скривившись, безуспешно пыталась выдавить слезу. Старшая сестра пребывала в отчаянье: ее попытка обойти дедовский запрет, заручившись поддержкой тети, претерпела крах. Оставался еще крохотный шанс, что растроганная неподдельным горем племянницы Елизавет Рудландская снова поговорит с королем и тот смягчится, узнав, как плачет его любимица. Вот только в глазах ее вместо соленой воды сверкали гневные искорки, голос звучал хоть и тихо, но не кротко — сердито и даже злобно. Вместо кроткой жертвенной овечки перед Джоанной Акрской и ее сестрой стояла рассерженная кошка, которую злой мальчишка схватил за хвост.

— Мне стыдно за тебя, Нора! Взрослая девица, а ведешь себя как дитя малое. Скоро тебе не придется безоговорочно подчиняться приказам деда как опекуна, а только как короля. Пока же терпи, — наставительным тоном начала леди Джоанна, но тут же добавила смягчившись. — Ничего примечательного в этой прогулке нет. Ты все видела день назад, когда мы добирались сюда. Я остаюсь во дворце, да и твои сестры тоже. Поверь мне, мы найдем, чем здесь занять время, чтобы не скучать.

— Нет ничего примечательного в выезде, организованном королевой? — чуть ли не взвизгнула непокорная дочь. — Разве не станет проявлением неуважения наш отказ?

— Нора права, — неожиданно вступила в разговор Маргарита. Она услышала, как облегченно вздохнула Элинор и сжала ее руку, почувствовав поддержку, и только потом продолжила. — Несправедливо, да и неучтиво, что из-за того, что Норе запрещено покидать замок до официальных празднеств, мы все должны сидеть взаперти и игнорировать приглашение королевы.

Острые ногти Элинор просто-таки впились в ее ладонь.

— Мэг, с каких пор ты полюбила верховую езду? — обернулась ко второй дочери Джоанна.

Матушка знала обо всех слабостях и страхах Маргариты. К последнему относилась ее боязнь лошадей. Все из-за досадного происшествия, случившегося с нею еще в раннем детстве. Они с сестрой только-только начали обучаться верховой езде. Маргарита гордилась, что хоть Элинор и считалась старшей, но сели на лошадь они одновременно. Одновременно им и передали в руки поводья, чтобы девочки впервые сами управляли лошадками, а не доверялись конюхам. Поначалу все шло хорошо, но либо Маргарита оказалась слишком самонадеянной, либо, как пояснял потом конюх, пони укусил овод, и тот сбросил маленькую всадницу, а потом пробежал просто над нею, распластанной по земле. К счастью для девочки, на ней не оказалось ни царапинки. Хоть кости были целы, что-то сломалось внутри Маргариты: всего в долю мгновения она из королевы мира превратилась в нечто ничтожное и беспомощное. Когда, убедившись, что все якобы обошлось без последствий, ее попытались снова посадить на пони, чтобы изгнать страх, она зашлась плачем, схожим на припадок. Тогда ее оставили в покое: успокоится и все пройдет. Не прошло. Даже спустя годы, при мысли, что ей придется сесть на лошадь, Маргарита чувствовала, как все внутри сжималось и члены цепенели. Потому и предпочитала она, обложившись подушками, в путешествиях до ломоты костей трястись в колымагах, чем пересесть хоть на короткое время на лошадь.

— Прогулочные лошади в конюшнях нашего деда смирны, а всадники, что их будут вести — умелы, — Маргарита понимала, что краткий миг превосходства над сестрой обойдется ей очень дорого. Ничего такого она не планировала, все произошло по какому-то наитию. Мысль о том, что она получит то, что недоступно Элинор, только придала азарта, но пришла она после отчаянного прозрения — если вот так просто сидеть с сестрами и ничего не делать, то ничего и не случится: не найдет она себе мужа. — Если даже тетушка Елизавет в ее ожидании может положиться на них, то что уж говорить обо мне.

— Это правда? — изумленная Джоанна обернулась к сестре.

— Вот плутовка! — Елизавет одарила племянницу, раскрывшую ее тайну, веселым, никак не сердитым взглядом. — Да, Джо, это правда. Не сердись: из-за твоих птенцов я просто не успела рассказать об этом.

Принцессе Елизавете, графине Херефорд, было от чего опасаться недоброго глаза. В двадцать четыре года во втором браке она все еще оставалась бездетной. Ее первый муж Иоганн Голландский умер, не оставив наследников, но не по причине бесплодности жены. Во втором браке один за другим появились сначала девочка, потом мальчик, уходившие в иной мир, не прожив и года. Тетушка Елизавет для Маргариты была из тех редких женщин, которыми она восхищалась. С твердым характером и утонченной внешностью, словно сошедшая с картины в книге, где обитали прекрасные дамы, возвышенные и почти неземные. Украдкой Маргарита любовалась тетушкой. Кажется, природа, создавая ее, выверила все до волоска, чуть длиннее была бы изящная шея или тонкие пальцы, чуть уже плечи или тонкая талия, чуть меньше глаза или нос и любая из этих частей тела могла бы показаться несуразной. Ростом она, как и все дети Эдуарда Длинноногого, пошла в отца и в семью. Если бы была возможность, Маргарита тут же схватила бы лист бумаги и уголек и запечатлела родственницу такой, как видела ее сейчас. Кожаный филет поддерживал просторное покрывало, скрывающее темно-русые волосы, оставляя их немного открытыми на лбу и на висках. Подбородок графини Херефорд хоть и вдавался немного назад, но был украшен маленькой ямочкой, а кожа была плотной и нежно розовой, без единой даже мелкой складочки или намека на обвислость. Заключить такой подбородок в барбет, ухищрение стареющей Алиеноры Аквитанской, означало бы испортить линию лица. Может, заправленное в платье покрывало, открывающее подбородок и почти всю шею и выглядело несколько небрежно, но это была преднамеренная небрежность — словно ветерок поиграл. Наряд тетушки Елизаветы тоже был каким-то небрежно домашним — нижнее платье винного цвета без пуговиц, с рукавами вроде как и не широкими, но и не слишком зауженными, только у запястья лежавшими плотно. Верхнее платье того же цвета, но несколько темнее, скрепленное с одного бока запутанной золотой шнуровкой, составляющей узор из изгибов и узелков, и такой же небольшой бахромой по широким рукавам.

— Вот устроишь скоро сама свое гнездо, тогда и познаешь всю прелесть порхающих птенчиков, — кивнула головой в сторону стоящих рядом дочерей леди Джоанна.

— Я начинаю понимать нашего отца и сочувствовать ему. Сколько седых волос у него появилось благодаря дочерям, — рассмеялась Елизавет.

— Я могу уйти? — неучтиво и сердито напомнила о себе Элинор.

— Иди, дорогая, — не обращая внимания на нескрываемое недовольство дочери, мягко сказала Джоанна.

Элинор удалилась не бесшумно и неспешно, как должна была бы двигаться благородная дама, а поспешно и нарочно громко топая, словно боевая лошадь. Младшая из сестер Клер Елизавет резко повернула голову вслед уходящей сестре, а потом взглянула на мать.

— Матушка, я…

— Беги за сестрой, — улыбнулась принцесса Джоанна. Елизавет тут же воспользовалась ее разрешением. — Ты тоже, — кивнула она Маргарите.

Та поклонилась тетке, потом матери и послушно удалилась, не торопясь, но и не слишком медленно. В дверях, скрывшись с глаз матери и тети, но оставшись в поле слышимости, она остановилась.

— Не стоит потакать ее капризам. Ни к чему хорошему это не приведет.

Маргарита замерла: матушка точно говорила про нее. Где-то в глубине души Маргарита надеялась на то, что Джоанна Акрская не согласится отпустить дочь на подобное мероприятие.

— Не будь так строга. Пусть хоть кому-то из вашей семьи удастся повеселиться, — разрушила последнюю надежду Маргариты выйти без последствий из затеянной авантюры тетка Елизавет. — Скажи мне другое: ты действительно согласна на такое жертвоприношение, ради прихоти Неда?

— Разве могу я откровенничать с той, кто не считает меня достойной быть посвященной в некоторые приятные тайны?

— Виновна, виновна! Каюсь! — вскричала Елизавет. — Мне стало дурно, когда твои девочки пытались втянуть меня в заговор против нашего отца. Они испугались, мне пришлось намекнуть, что слабость вызвана совсем не болезнью. Остальное твои сметливые девчонки додумали сами.

— Прощена! — провозгласила Джоанна.

— Но все же! Мы говорили о Неде. Неужели, если он попросит, ты дашь согласие?

— Ты знаешь нашего брата лучше, чем я. Если он что-то надумал, то так просто не оставит. К тому же все будет зависеть от Мэг, а что у нее в голове творится, и тысячи мудрецов не разберутся.

Маргарита напряглась. Сердце сделало гулкий удар. Они говорили о ней. Что от нее могло зависеть? Какое решение она должна принять?

— Прошу тебя, — снова заговорила принцесса Елизавет. — Мое участие в этом деле должно остаться тайной.

— Само собой, — ответила принцесса Джоанна. — Главное сейчас укротить бурю в зародыше. Не сомневайся, ты поступила мудро.

— Думаю, твое решение тоже не лишено мудрости. Плутовке Мэг не найти лучшего покровителя, чем наследный принц.
— Маргарита?

Маргарита едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть. Там за дверью обсуждали ее будущее, а перед нею как из-под земли появилась одна из фрейлин матушки, их дальняя родственница Валентина, отправленная по какому-то поручению.
— Что стоишь, как соляной столб? Матушка заждалась тебя! — шикнула на нее Маргарита, гордо расправила плечи и прошествовала мимо озадаченной фрейлины.

В покоях дочерей принцессы Джоанны просто на полу, натаскав, откуда только возможно, подушки, чтобы усесться поудобнее, располагался девичий кружок, разбавленный младшим братом Томасом Монтермером. И все взгляды этой компании были прикованы к Элинор, рассказывающей свою очередную историю.

— Где дама Мод? Где Кристина? Что за беспорядок вы тут устроили? — недовольно спросила Маргарита, задом ощущая жесткость кресла без мягкой подушки.

— Они ушли. Здесь и так хватает надсмотрщиков, — Элинор прервала рассказ и гордо осмотрела свою паству.
— Я согласилась присмотреть за малышами, — смущенно улыбнулась Елизавет.

Маргарита незаметно вздохнула: наивная, глупенькая Лиззи. Младшая из сестер де Клер как-то заявила, что в замужестве у нее будет не менее восьми детишек. Пока же она испытывала себя как мать, возясь с младшими сестрами и братьями. Похоже, няньки раскусили ее, и время от времени пользовались этим.

— Нора рассказывала сказку о нашей Лиззи. Жестокий отец выдал замуж за злого принца из далекой страны. Она сохранила верность своему возлюбленному Хемфри и в знак этого носила девичий венец, — доложил Томми.

— Чем несказанно злила отца короля так, что он однажды этот венец сорвал с ее головы и выбросил в огонь, — гордо восседая в кресле, Маргарита напоминала себе королеву, возвышающуюся над презренными подданными, в роли которых сейчас выступали ее сестры и брат.

— Правда? — удивленно распахнул глаза Томми.

— Да, это правда, — Елизавет неодобрительно покосилась на сестру. Должно быть, до этого момента витиеватый рассказ Элинор еще не дошел, а потому Маргарита, опередив повествование, его попросту испортила. Погладив младшего брата по голове, она произнесла. — Ты все перепутал, малыш. Нора говорила о нашей тете, принцессе Елизавет.

Слишком уж Элинор полагалась на заступничество тетки. Или в истории Елизавет Рудландской она видела нечто личное? Маргарита как-то не задумывалась, что «Светлый рыцарь» сестры, тайна, которая не являлась такой уж тайной, загадочный незнакомец, занимавший ее мысли и появившийся внезапно после объявления о помолвке, мог быть и не ее женихом молодым Диспенсером.

— Я не малыш! — возмутился Томми. Ему Елизавет представлялась скорее прекрасной дамой, чем старшей сестрой или нянькой.

— Я тоже уже не ребенок, — кокетливо тряхнув головкой, вдруг заявила Мария. — У меня муж есть, а у тебя нет. И у тебя тоже! — она ткнула пальцем сначала в Елизавет, потом в Маргариту. — Это вы малыши! За вами надо присматривать!

Была бы ее воля, Маргарита как следует всыпала бы наглой девчонке, посмевшей наступить на ее больную мозоль.

— Ах так! Ничего не расскажу, — Маргарита вздернула подбородок и сложила руки на груди.

— Ты что-то узнала? Мэг, прошу тебя! — разом вскричали Элинор и Елизавет.

— Хорошо. Раз вы так просите… — растягивая слова, продолжила Маргарита. — Одна из нас точно будет на королевской прогулке.

— Вот видишь! — искренне обрадовалась, пусть и чужой удаче, Елизавет.

— Кто? — зная сестру и ожидая подвоха, спросила строго Элинор.

— Не ты!

— Ясно.

На самом деле Маргарита ждала от сестры больших эмоций, чем сухая констатация факта и смирение. Она ожидала какого-то подвоха и оказалась права.

— Ты же не особо хотела присутствовать на этой злополучной прогулке? — слишком уж заискивающе-любезно спросила Элинор, как только у них появилась возможность оказаться наедине.

— Я могла и передумать, не так ли? — безразлично ответила Маргарита. — Просто ради смеха, что ты задумала?

— Я притворюсь больной, чтобы завтра остаться в своих покоях, и никто меня не беспокоил. Ты займешь мое место, а я твое. Фигурой и голосами мы схожи, если лицо прикрыть вуалью, то никто не заметит подмену. Те же, кто мог бы меня опознать, останутся благодаря причуде нашего деда в замке, — обхватив сестру за талию, в самое ухо заговорщицким тоном прошептала Элинор.

— Те, кто останутся в замке, опознают меня. И матушка, и дама Мод прибегут посмотреть, какой недуг поразил их любимую Нору, как только об этом станет известно, — подражая Элинор, прошептала ей на ухо Маргарита.

— Мы выставим все так, словно это обычное ежемесячное кровотечение. Помнишь, дама Мод говорила, что в меня тогда словно дьявол вселяется, потому я могу и обидеть ни за что. Она тогда еще советовала держаться от меня подальше, чтобы он на вас не перепрыгнул. К тому же я вроде как сердита за то, что меня заперли: вот и не хочу никого видеть. Дженни постарается убедить всех в этом. К тому же матушка, даже если и узнает, то не станет выдавать нас деду, — продолжила раскрывать свой план Элинор.

— Скажи лучше, тебя не выдаст! Мне же от нее достанется. Но, даже если мне и повезет, я все равно мало что выигрываю. Тебе достанется прогулка в обществе королевы. А мне? Мне что? Сидеть запертой в комнате и нос бояться показать наружу? — Маргарита возмущенно вскрикнула и отпрянула от сестры.

— Тише! — Элинор с опаской оглянулась: не услышал ли кто их заговор, но кроме Дженни, тенью следовавшей за нею, в покоях никого не было. — Ты восхищалась брошью, подарком мне от нашего деда. Возьми ее себе.

Маргарита задумалась лишь на мгновенье. Брошь действительно была хороша, но…

— За мои мучения ради тебя ты пытаешься мне подсунуть какую-то безделушку? Вот уж не ожидала от тебя такой мелочности, сестрица. Не нужно мне такое одолжение.

— Я знаю, что ты хочешь, и я бы с великим удовольствием позволила бы тебе занять мое место у алтаря, но, сама понимаешь, такая подмена невозможна, — в медовый голосок Элинор просочился яд.

— Мужа твоего мне тоже не надо, но ты можешь расплатиться со мной за услугу, отдав кое-что другое.

— Что же? — в глазах Элинор засветилась надежда.

— Дженни.

— Ах!

Невольный вздох исходил от «предмета» торга. Никто из детей Джоанны Акрской не помнил, откуда взялась Дженни. Возможно, Дженни и сама не знала своей родни. Просто девочка сирота, пригретая при дворе графа Глостера. Она выполняла черную работу, ухаживая за детьми его супруги. Ничего особенного, но после того, как в семь лет Элинор просватали за сына барона Диспенсера, она вдруг вообразила себя дамой. Даме нужна свита. Сначала это было только игрой, но как-то постепенно Дженни все больше переходила под ее опеку. Может быть, принцесса Джоанна и желала бы для своей дочери более «породистую» личную служанку, но Элинор ни о ком другом и слышать не хотела.

— Нет! — Элинор прямо-таки взвизгнула от возмущения.

— Это только безродная девка. Она не стоит даже той броши, что ты предлагала. К тому же ты ничего не теряешь. Выйдешь замуж, и сама будешь выбирать прислугу, какую пожелаешь.

— Пожалуй, не особо мне нужна эта прогулка, — губы Элинор сжались в тонкую линию, а брови почти сошлись на переносице. Будь они младше, она наверняка бы ударила или болезненно, до отметины ущипнула сестру.

— Как знаешь, — пожала плечами Маргарита. — Но что будет, если король случайно узнает о твоем безумном плане и участии в нем никчемной служанки?

— Он не узнает, потому что ты ему ничего не расскажешь, — гневные складки на лице Элинор разгладились. Из виновной просительницы и заговорщицы она совсем не волшебным образом снова превратилась в снисходительную старшую сестру.

— Потому что один голос ничто, против двоих, даже если второй свидетель никчемная девка? — так просто она не собиралась сдаваться, хотя ситуация и перестала ей нравиться. За услугу, которая в общем-то могла избавить ее от последствий необдуманной выходки, она могла получить еще и выгоду, превратив сестру в вечную должницу. И что на нее нашло затребовать себе Дженни? Теперь и вожделенная золотая брошь, которую сестра почти отдала, уплывала из ее рук.

— Да, но это не главное. Ты не сделаешь это, потому что ты моя сестра. Все неприятности со мной коснутся и тебя. — на последних словах Элинор изящно развернулась на носочках, так что Маргарита увидела ее затылок. — Дженни, ты должна поправить мне волосы. Мари, пытаясь вплести мне цветок, совсем их запутала.

Словно и не было между сестрами попытки заговора. Уходя, Элинор чуть не споткнулась о подол платья, а в дверях, прежде чем выйти, надавила кончиками пальцев на щеки для нежного румянца.

Известие о том, что сегодня их навестит важный родственник, взволновало всех дочерей принцессы Джоанны. Даже восьмилетняя Мария и семилетняя Джоанна прихорашивались, как могли, подражая старшим сестрам. Маргарита, помня подслушанный разговор об особом будущем покровительстве ей принца Эдуарда, места себе не находила. Правда, ей успешно удавалось это скрыть, в отличие от Элинор. У той все из рук валилось. Это было странно, ведь по наблюдениям Маргариты, дядю сестра недолюбливала, выражая недовольство, когда при ней о нем начинали судачить, неважно, хорошо говорили или плохо. На последних праздниках, когда им доводилось встречаться, Элинор старалась держаться в стороне, лишь бы как можно реже попадаться на глаза принцу. Когда затевалась какая-нибудь игра, если в ней принимал участие Эдуард, Элинор играть отказывалась. Кто бы мог подумать…

Под пристальным взглядом молодого дядюшки Элинор краснела и даже не пыталась потупить голову, чтобы скрыть глупую блаженную улыбку, за которую Маргарите хотелось встряхнуть сестру и вернуть её загулявший разум обратно в тело. С принцем Эдуардом творилось тоже что-то неправильное.

С позволения Джоанны Акрской принц Эдуард провел старших девочек по дворцу, раскрывая некоторые его тайны.
— Какой большой! Просто целая площадь, — Елизавет восторженно крутила головой, рассматривая красочную роспись стен и скульптуры огромного зала с высоким сводчатым потолком, держащимся на двух рядах колонн с переплетающимися арками.

— Именно здесь несколько дней будет идти праздник. Будут стоять столы, играть музыканты, кривляться шуты, — Эдуард повел рукой, как будто уже видел все это в пустом зале.

— А наша Мэг понесет одного из лебедей, — сообщила Елизавет.

Маргарита готова была благословить бахвальство сестры: наконец-то у нее появилась возможность обратить внимание принца на себя.

— Молодых новоопоясанных рыцарей будет так много, а еще их родители, а еще знатные гости. Никто не обратит внимания на скромную подавальщицу, Лиззи, — Маргарита вдруг обнаружила, что наматывает на указательный палец прядь волос. Она сразу же осеклась, решив, что такой жест неприемлем для прекрасной дамы, но ее руки словно стали лишними конечностями, которые некуда деть.

Маргарита оглянулась на Елизавет: та по-детски заложила руки за спину, сцепив их в замок. Хитрее всех устроилась Элинор. Ее правая рука покоилась на груди там, где сердце. Другая рука была опущена и ладонью покоилась в ладони принца Эдуарда.

— Моя прекрасная племянница лукавит. Только слепой глазами и сердцем останется равнодушным к ее красоте, — говорил принц о Маргарите, но смотрел на Элинор. Его правая рука осторожно коснулась ее плеча и скользнула к локтю. Сестра делала вид, что ничего не замечает.

— Как будто он еще выше стал с тех пор, как я была здесь последний раз, - задумчиво и невпопад произнесла Элинор.
— О чем ты, моя птичка?

Маргарита скривилась, словно кислый плод надкусила. Ей уже не казалось, она полностью убедилась: имели бы эти двое возможность улизнуть от других сопровождающих, тут же ею воспользовались бы и зажимались бы потом где-то в темном углу.

«Птичка? Да вы сами как тетерев в период тока, мой принц», — ворчала про себя Маргарита. «Светлый рыцарь»? Неужели она разгадала тайну Элинор?

Значит, скрытная сестра уже давно имела виды на принца. Вместо злости Маргарита чувствовала любопытство, а еще зуд в кончиках пальцев — схватить уголек и бумагу и запечатлеть позу Элинор и Эдуарда.

— Так давно это было, — сказала Элинор, — Когда нас отправили к деду после смерти отца. Прежде чем уехать в Виндзор, мы некоторое время жили в Лондоне. Я еще не знала, что такое горе. Мне было все тут интересно, вот и забрела, а потом, когда увидела деда, напала на него сзади. Он даже сделал вид, что испугался. «Ты такой высокий. Если я сяду тебе на плечи, то дотянусь до самого верха», — заявила я. «Ну что же. Попробуй», — ответил он вполне серьезно. Потом подхватил меня на руки и усадил себе на плечи. Я помню, что никогда так не возвышалась над землей. Даже дух захватило. Конечно же, я попыталась вытянуть руку и дотянуться до свода, и, конечно же, безрезультатно. «Ничего, ты вырастешь, и он станет ниже», — засмеялся дед. Я ответила ему тем же: «Я подожду, раз ты так говоришь, но раз я уже здесь, то покатай меня».

В памяти Маргариты всплывали не столь радужные воспоминания. Их куда-то везли, их окружали чужие лица, и рядом не было мамы. Маргарита постоянно плакала. Конечно, такая грустная внучка, в отличии от неунывающей Элинор, не могла понравиться деду-королю.

— Оседлать короля?! Отлично, Нора! Первая дама, сумевшая превратить короля в скакуна!

Восторг принца Эдуарда окончательно уничтожил благостное настроение Маргариты.

— Подумаешь. Королева Маргарита объезжает его каждую ночь.

Маргарита не очень-то понимала смысл услышанной, а теперь повторенной шутки. Дама, когда-то сделавшая подобное заявление, томно и деланно вздохнула, а ее собеседницы смущенно захихикали. Маргарите показалось это забавным. Вот и результат: она оказалась в неловком положении перед принцем. Наверняка шутница-фрейлина не говорила о королеве ничего хорошего. Эдуард уважал мачеху. Принц и молодая королева не так уж и отличались по возрасту, потому она стала для него скорее другом, чем советчиком. Маргарита Французская не пыталась вытеснить из сердца короля и его детей первую жену Эдуарда Длинноногого Элинор Кастильскую. Больше того, она разумно признавала себя второй и выказывала знаки уважения покойной. Новорожденную дочь по желанию Маргариты назвали Элинор. Ничего удивительного, что король баловал умную, кроткую супругу. Та же прогулка, на которую так стремилась попасть сестра Маргариты, организовывалась, чтобы повеселить королеву, вынужденную, до того как разрешиться от бремени, вести жизнь затворницы. Если бы Элинор встретилась с королевой, то наверняка бы нашла понимание.

— Мэг! — выпучив глаза, беззвучно, одними губами, выкрикнула упрек правильная безупречная Елизавет. Вряд ли она сама понимала, о чем речь, но чувствовала, что такие разговоры не подобают юным девицам. Принц Эдуард и Элинор сделали вид, что не услышали.

К вечеру для «принцессы Норы» принесли огромную корзину сладостей от дяди. Пока малыши кружили и пытались незаметно стащить какое-нибудь лакомство, отвлекая внимание охранявшей сокровище Дженни, Маргарита отвела сестру в сторону.

— Ты говорила о подмене на королевской прогулке. Можешь оставить Дженни себе. Поговорим о…

— Нет, Мэг, — прежде чем тяжело вздохнуть, Элинор сжала губы уточкой, явно подавляя коварную улыбку. — Я должна поблагодарить тебя за то, что ты не позволила мне совершить такую глупость.

— Принц Эдуард наверняка поедет на одной лошади с королевой, — Маргарита попробовала начать переговоры с другой стороны.

— Не поедет, — уверенно заявила Элинор.

— Думаешь, у него будет другая спутница? — лениво возразила Маргарита. — Хотя не дело это для будущего короля - катать дам. Правда, может случиться исключение, если под вуалью он опознает совсем не ту, которую ожидает увидеть.

— Ничего ты не знаешь, сестра, — притворно вздохнула Элинор. — Принц Эдуард решил скрасить одиночество своей старшей сестры леди Джоанны и отказаться от прогулки. Королева поддержала его благородное стремление. Тебе же приятно провести время.

В мыслях Маргариты золотая брошь превратилась в стеклянную и, ударившись о землю, разлетелась на нескончаемое количество мелких осколков.

Вечером, когда девочек уложили спать, младшие сестры Маргариты, включая Елизавет, вздыхали и ворочались, ожидая ставшего уже традицией появления Элинор. Она же все не шла.

— Наверно она переживает, что так и не смогла уговорить деда отменить свое затворничество, — предположила Елизавет. Маргарита только фыркнула. Как может Лиззи быть настолько слепой и недогадливой? И тут ее осенила гениальная идея.

— Ты только сейчас поняла? Наверняка лежит сейчас и сглатывает слезы, а гордость не позволяет просить утешения.

— Тогда мы должны пойти к ней, — тут же угодила в расставленные сети добрая Елизавет. Она уже вскочила и готова была бежать в смежные покои, утирать слезы горюющей сестры.

— Несомненно! — поддержала ее стремление Маргарита, приподнимаясь, но не торопясь опускать ноги на пол.- А вы почему разлеглись? — обратилась она к другим сестрам, как только Елизавет скрылась.- Помнится, Нора так и не закончила историю о принцессе и избалованном графе из далеких земель. Разве вам не интересно узнать, что было дальше? Время напомнить Норе о ее долге.

— Если она плачет, то история выйдет невеселая. Да и нехорошо ее просить сейчас о таком, — рассудительная не по годам Мария все еще сомневалась, идти или не идти за сестрой. Маргарита сразу же нашлась что ответить.
— Помнишь, няня Кристина рассказывала сказку о мудрой жене? Как ей удалось сделать длинный путь коротким?

— Рассказывая веселые истории! — вместо Марии в спор включилась маленькая Джоанна.

— Вот именно! И для Норы такое лекарство станет облегчением. Поверь! Я-то знаю, что будет дальше с принцессой.
Младшие девочки встали, и если Джоанна готова была помчаться вслед за Елизавет, то у Марии все еще оставались сомнения.

— Почему ты не идешь? — даже в лунном свете можно было рассмотреть ее недоверчиво нахмуренные широкие монтермеровские брови.

— Потому что кто-то должен охранять ложе от чудища из болот. Говорили же тебе — он где-то здесь ходит, а поскольку будущие рыцари его наверняка напугали, то он ищет, где спрятаться и кем поживиться.

Обе младшие девочки на мгновение испуганно замерли, задержав дыхание, потом развернулись и помчались «утешать» сестру. Раскинув руки, Маргарита лежала на огромной кровати, наслаждаясь одиночеством, представляя, что это и есть вожделенная свобода. Завтра будет чудесный день, убедила себя она. Все сложится так же легко, как и выгнать сестер. Если же ей совсем повезет, то Господь пошлет ливень.

Господь благоволил той, которая носила имя Маргарита. Но королеве Маргарите, а не Маргарите де Клер. Из-за того, что Элинор и кузину Джоанну, как невест, свадьбы которых организовал король, держали под пристальным присмотром, им пришлось жить не в веселом Уайтхолльском дворце, а в чопорном Вестминстере. Чтобы попасть на королевскую прогулку, дама Мод разбудила Маргариту, как только солнце начало всходить. Пытаясь справится с дрожью, пытаясь укутать себя в плащ, как в кокон, вместе с Валентиной она тряслась в паланкине до самой королевской резиденции. В Уайтхолле им едва удалось немного передохнуть, как начались сборы. Надежды Маргариты на плохую погоду развеялись легкими облачками по ветру. Ясный и солнечный день просто идеально подходил и для прогулки, и для благородного дела, задуманного королевой Маргаритой.

Возле королевских конюшен уже собирались дамы в ярких нарядах и гордые лорды, удостоенные чести сопровождать выезд.

— Пойдем в сторонку, подальше от суеты, — посоветовала принцесса Елизавет. — Не хватало, чтобы нас затоптали.
Они присели просто на траву, наблюдая за сборами.

— Издалека королевская свита начинает напоминать стаю разноцветных кичливых птиц, — волнение давало себя знать, опять с языка сорвалось то, чему должно оставаться за закрытыми губами. — Я совсем не это хотела сказать! Я…
— Ты права. Точное сравнение!

В улыбке тети, в ее словах не было подвоха и не было упрека. Подражая жестам принцессы, Маргарита расправила юбку.

— На самом деле я бы хотела оказаться одной из таких птичек, — она снова внимательно взглянула на тетю, забыв наставления: не бросать пристальные взгляды, рассматривая собеседника. В этот раз ее заявление могло отвратить от нее привязанность Елизавет, но в том-то и была ирония: Маргарите вдруг захотелось откровенности. Она не понимала, почему вдруг испытала такое доверие к этой женщине: не как к тетке, не как к вельможной особе, способной помочь ей продвинуться в свете, а скорее как к старшей подруге.

— Почему бы и нет. Джоанна говорил,а у тебя талант к рисованию?

— Возможно и так. Глупый талант, который я поменяла бы на более нужный.

— Почему же? — принцесса Елизавет чуть склонила голову.

— А зачем он нужен? И пальцы постоянно грязные, — Маргарита сжала руки в кулаки, хотя уже больше недели они не держали даже крохотного кусочка уголька.

— Я бы не отказалась от такого дара. А что бы хотела взамен ты?

Маргарита переключила внимание на травинку, сорвав ее, она любовалась ползущей наверх букашкой. Как сказать принцессе, что единственное, от чего ей бы хотелось избавиться навсегда — страх, портящий ее жизнь? Нет уж. Пусть даже матушка считает, что она его изжила.

— Вы никогда не согласитесь на подобный обмен…

— Но что же ты желаешь? Какого дара тебе не хватает, моя дорогая Мэг?

Маргарита замешкалась с ответом, отвлекшись на разворачивающееся публичное представление: спор рыцаря и грума.

— Э, нет! Эта лошадь никуда не годится! Она хромает!

— Милорд! Это уже третья лошадь! Одна из лучших!

— Негодяй! Утверждаешь, что я не разбираюсь в лошадях?!

— Милорд! Я бы никогда не посмел…

— Меньше пререканий! Если в королевских конюшнях нет достойной лошади для моего сокровища, переседлай моего коня, чтобы на нем ехали двое!

Для Маргариты и принцессы Елизавет, как, впрочем, и для всех наблюдающих, очевидным было, что спор между грумом и благородным господином был затеян скорее ради забавы последнего, чем ради самой ссоры. Рыцарь мог и не устраивать представление, чтобы привлечь внимание к своей персоне. Обладатель несколько экзотичной внешности для Альбиона: глаза немного раскосые и прищуренные, черты лица заостренные, губы тонкие и резко очерченные, волосы темные, курчавые, лежащие на голове плотной шапкой и, вопреки заведенному при дворе обычаю, коротко стриженные. Впрочем, в пренебрежении модой возмутителя спокойствия упрекнуть было нельзя. Из-под разреза плаща виднелось двуцветное котарди с высоким воротником под шею и широкой бахромой. Одна часть его была гладкокрашеной темно-зеленой, другая — черной с мелким узором, рассмотреть который подробно издалека было невозможно. Украшенный камнями и золотыми бляшками широкий пояс на бедрах частично повторял узор и подчеркивал стройность обтянутых шоссами стройных, мускулистых ног. Маргарита знала, это и есть граф Херефорд, Хамфри де Богун, нынешний муж ее тети Елизавет и тот самый верный рыцарь из истории Элинор.

Хуже, чем пялиться на принцессу, пусть она и является твоей теткой, это пялиться на ее супруга. Еще совсем недопустимо затягивать с ответом на вопрос принцессы, но что сказать, если, кроме маленького недостатка, касающегося лошадей, Маргарита считала себя вполне совершенной. Разумная и прозорливая Елизавет Рутландская сразу распознает фальшь в замаскированном комплименте. Хотя по сравнению с тетушкой, кроме жизненного опыта, Маргарите не хватало еще кое-чего.

— На такой обмен вы бы не согласилась, потому я попросила бы для себя схожий дар, пусть и скромнее, — повторила Маргарита и в невинном смущении опустила голову.

— Я теряюсь в догадках, дорогая племянница, и что же такого ценного, что есть у меня, хотела бы получить ты?
Маргарита набрала побольше воздуха: если уж начала, то надо договоривать, иначе тетушка действительно сочтет тебя дерзкой.

— Я бы хотела, чтобы мой будущий муж хоть немного походил на графа Херефорда.

Несколько мгновений молчания принцессы Елизавет показались Маргарите нескончаемой пыткой. Потом принцесса залилась таким заразительным смехом, что ее подопечная не выдержала и тоже прыснула в кулачок. Она надеялась, что принцесса смеется ее остроумию, а не наивной глупости, свойственной детям.

— Мэг, дорогая, ты настоящее сокровище! Оставайся такой всегда, ничего не меняй! — Елизавет Рутландская смахнула слезу. — Ты права, Хамфри я бы не поменяла ни на какое сокровище. Твоя же судьба ждет тебя впереди.

— Тогда я согласна отдать мой талант за раскрытие тайны, кто же мой возлюбленный, — тут же нашлась Маргарита и сама удивилась последнему слетевшему слову. Не супруг… Возлюбленный…

— Всему свое время, — к парочке резкими, но грациозными шагами направлялся граф Херефорд. В их имении в Бристоле в маленьком зверинце какое-то время жил огромный дикий черный кот из далеких земель, называемый пантерой. У него не было рогов, и он не извергал языки пламени изо рта, но даже в клетке казался грозным, но таким изящным и просто переполненным достоинства. Именно таким сейчас являлся Маргарите Хемфри де Богун.
Он помог подняться Маргарите, потом супруге

— Готов век любоваться на двух граций в тени деревьев, но, увы, нам пора. Спутник нашей дорогой племянницы нетерпеливей застоявшегося в стойле жеребца.

На мгновение Маргарита забыла, как дышать, из-за нарисованного и почти осязаемого видения: принц Эдуард подает ей руку. Какая жалость, что такое невозможно. Маргарита несколько раз моргнула, чтобы немного «исправить видение». Теперь лицо молодого мужчины окутывал туман, но высокий стройный стан и широкие плечи остались. Маргарита волновалась как невеста, идущая к алтарю. Сейчас граф Херефорд один из самых важных людей при дворе. Через два дня он наденет шпоры принцу Эдуарду, посвятив его в рыцари. Особая честь, с какой стороны ни взгляни. Маргарита почти уверовала, что этот человек сейчас ведет ее к судьбе, к тому самому, кто станет ей парой не только на королевской прогулке.

— Молодой Одли, вот и наша прекрасная Маргарита. Береги ее!

Юноша, почти мальчик возраста старшего брата Маргариты стоял рядом с гнедой лошадью. То, что кобылка предназначалась для нее, сомнений не было. Широкие ремни с резными краями, обтягивающие лошадиный зад и свисающие свободно с боков, были украшены дисками цветной эмали с гербами Клеров. Кроме Одли, никого рядом с лошадью не было.

— Головой отвечу! — растянув в нелепой улыбке пухлые губы, заверил юноша. — Леди Марго, мое имя Хьюго, сын сэра де Одли из Страттона.

Он посмел перекрутить на французский манер ее имя без ее позволения, но как-то случилось так, что этот нахал оказался при дворе и ему доверили внучку короля, хотя отец его даже не барон. Имя «Одли» не говорило Маргарите ровно ничего. Она окинула юношу презрительно-внимательным взглядом. Внешность, в общем-то, не отталкивающая, но и особой красотой и мощью он не привлекал. Что в нем выделялось, так это какой-то бархатный голос с невероятной окраской, то взлетающий вверх, то опускающийся до хрипотцы, и огромные темные оленьи глаза, цвет которых сразу понять трудно, которые более подошли бы женскому лицу. В остальном - юноша как юноша. Не высокий, но хорошо, что выше Маргариты. Круглолицый, с редким пушком на губах и щеках.

Маргарита решила проигнорировать приветствие Одли.

Бестолковая толпа постепенно выстраивалась в стройном порядке. Прежде чем подсадить супругу на коня, граф Херефорд обменялся с принцессой Елизавет долгим поцелуем. Рассматривая рисунки в рыцарских романах, читая или слушая истории о несчастных возлюбленных, обретающих или наоборот теряющих свое счастье, Маргарита часто принимала позы, репетируя, как должна вести себя Прекрасная Дама перед своим рыцарем. Она желала быть готовой, если ее рыцарь вдруг появится, хотя на ее вкус можно было бы и обойтись без таких условностей. Песни трубадуров не трогали слух Маргариты и не вызывали слезу… До того момента, пока она не увидела эту картину: долгий поцелуй возле рыцарского коня, и короткий, беглый, даже без касания губ, когда принцесса Елизавет склонилась над возлюбленным мужем, уже сидя на лошади. Граф Херефорд уже уселся на своего скакуна, а дымка чего-то таинственного, неуловимого в прошлом сокровенном движении все еще стояла перед Маргаритой. Может, стоило добавить в свои требования к будущему мужу еще один пункт. Маргарита не хотела называть его тем банальным словом, которое так и вертелось на языке. Ей хотелось сформулировать свое желание точно, чтобы Господь, услышав ее, не послал такое недоразумение, как Хьюго Одли. Маргарита решила, что подобрала точное значение: в своем избраннике она желала бы видеть разумную нежность.

— Леди Марго, позвольте… — прервал ее размышления Одли.

Он стоял рядом, переминаясь с ноги на ногу с таким невинным, довольным видом, как-будто в «позвольте» должно включаться что-то еще, кроме его обязанности подсадить ее на лошадь.

— Делай, что должен, — сухо ответила Маргарита.

Одли приблизился, и на какой-то миг у Маргариты возникла мысль, что он, подражая графу Херефорду, собирается подарить ей поцелуй. Тогда бы точно разразился скандал. Она и так опасалась, что сил Одли не хватит, чтобы подсадить ее на лошадь. Если он ее не удержит, они станут посмешищем для всего двора. К тому же ей придется терпеть его руки на своей талии. И если здесь есть тот, кто предназначен ей в мужья, что он может обо всем этом подумать? Вопреки ее тревогам, Одли не пытался подсадить ее, а сначала сам забрался на лошадь, а потом протянул руку Маргарите. Она ступила на плечо склонившего колено грума, а потом без особых усилий уселась в обтянутое синим бархатом седло, мягкое, благодаря набивке из соломы.

— Держитесь за мой пояс, Марго, — пафосно произнес Одли, упустив при этом «леди».

Она бы и хотела огрызнуться, но лошадь тронулась, и Маргарите пришлось последовать его совету.

На белом коне, покрытом попоной с золотыми английскими львами на красном и белыми французскими лилиями на синем фоне, возглавляла шествие молодая королева. Путь лежал к деревушке Чаринг, где король Эдуард приказал установить поклонный крест в честь своей первой супруги Элинор Кастильской. Королева Маргарита собиралась преклонить пред ним колени и попросить благословения у той, кто долгие годы была спутницей и опорой ее мужа, для себя и для маленькой дочери Элинор.

— Мы уже возле Скотланд-Ярда. Прижмитесь ко мне крепче, Марго. Вдруг один из этих варваров решит на нас напасть.
— Да помолчи уже! Твоя болтовня хуже вражеских мечей! — не выдержала Маргарита.

Наверно, весь Лондон собрался поглазеть на королевское шествие. Один из горожан, которому посчастливилось оказаться в первых рядах, усадил маленького сына себе на плечи, чтобы и тому открывалось вся красота зрелища. Мальчишка вытянул вперед сжатую в кулак руку с оттопыренным пальцем, неучтиво указывая на величественных кавалеров и дам, а конкретно на Маргариту. Что он мог понимать в силу своего небольшого возраста? Скорее всего, они все казались ему сказочными особами, вышедшими из мира вечного веселья, чтобы подарить немного радости этому тусклому миру. В мыслях ловкий уголек заплясал по бумаге, оставляя за собой черный след, складывающийся в картинку: прекрасная дева на единороге и маленький фавн, сквозь крону дерева тянущийся к ней. Чудесная может получиться история — как раз в духе мечтательницы Элинор. Маргарита совсем чуть-чуть повернула шею и послала мальчику улыбку. Страх и волнения отступили. За спиной девушки раскрывались крылья.

Но рано она забыла, что чудесные истории населены не только добрыми существами. Чудовище, оно посмело испортить праздник, приняло вид не дракона, не мантикоры и не грифона. Оно выглядело как облезлый черный пес, проскочивший между ногами стоявших людей с внезапной попыткой облаять процессию. Маргарита вскрикнула и тут же, вернувшись из собственных фантазий на землю, пожалела о своей несдержанности: никто из процессии не посчитал должным обратить внимание на зловредную псину. Лошади шли, чинно и грациозно поднимая передние ноги, на их спинах горделиво восседали всадники и их нежные спутницы. Понимая, что его никто не боится, пес, возможно, скоро бы успокоился, но благодаря Маргарите он получил нежданный приз: кто-то его действительно боялся. Он оскалил зубы, ощетинился и сделал вид, что пытается напасть на лошадь, управляемую Одли. То ли сопровождающий процессию латник, то ли кто-то из толпы попытался его остановить, удачно швырнув камень. Пес взвизгнул и пустился в бегство, посчитав, что лучший путь отступления лежит между ног только что атакованной им лошади. Лошадь, вместо того, чтобы продолжать идти вперед, вдруг попятилась. Что ожидать? Нападения сзади? Испуганное животное, непослушное поводу, рвануло вперед.

Ужас парализовал все мысли Маргариты. Не осознавая, что делает, она крепко обхватила руками Одли, словно срослась, и закрыла глаза. К счастью! То, что оба наездника в любое мгновение могли не удержаться на спине понесшего животного, составляло лишь толику опасности, что им грозила. Впереди стояла стена, но перепуганная лошадь не видела препятствия и сворачивать наверняка не собиралась. Трагедия, разворачивающаяся на глазах горожан и королевского двора, казалась неотвратимой, как божья кара или рок. Все замерли в предчувствии кровавой развязки, но вдруг у обреченных появился шанс на спасение. Откуда ни возьмись, появились два всадника и пустились наперерез взбесившейся лошади. Не пытаясь остановить ее, один из них обогнал Маргариту и Одли и скакал так, словно понесшая кобыла догоняла его коня. Другой скакал позади. Постепенно первый немного сбавлял темп, другой потихоньку его увеличивал. Таким образом, испуганная беглянка словно оказалась в тисках. Всадникам удалось повернуть ее в сторону от стены, и тогда тот всадник, что выбрал на себя роль преследователя, схватил ее под уздцы. Первому же, не без труда, удалось отцепить девицу, и переправить ее на своего, послушного его воле коня.

Потеряв одну опору, Маргарита тут же вцепилась в другую, и не отпускала, даже когда ласковый низкий голос сообщил:
— Все закончилось, миледи. Вы в безопасности.

@темы: ФБ, Любимая графомань, Вокруг Маргоши, Еще одна из рода Клер