Варю воду, пудрю мозги, играю на нервах...
ЗАМОК МИДДЛХЕЙМ, ЙОРКШИР
Октябрь, 1464
Уложив дневник поверх вытянутых колен, Френсис приподнял перо над пергаментом, а затем начал ежедневную запись с аккуратной надписи вверху страницы: «Написано 14-го октября, в 20-е воскресенье после Святой Троицы в замке Миддлхейм, Венслиделл, Йоркшир, в лето 1464 от Рождества Христова, четвертый год правления Его Величества короля Эдуарда.
читать дальшеЯ пишу это с благословенного покровительства графа Уорика. Очаг догорел почти на четверть, и мы уже слышали как отзвонили вечерню в деревне, а потому в ближайшее время мы должны быть в постели. Мы играли в фанты, используя жареные каштаны как ставки, Изабелла, Анна, Роб Перси, Уилл и я.
Изабелла дочь графа. Ей 13, у нее очень светлые волосы и золотисто-зеленые глаза, как у кошки. А когда она злится, то может шипеть как кошка.
Ее сестра Анна другая. Энн редко сердится. У нее светлые косы, которые Дикон любит дергать, и темные глаза, как у ее отца графа. Она родилась в июне. Ей 8 лет, как и Анне…
На этих словах его перо дрогнуло, но потом он решительно сделал запись «моей жене». Он надеялся, что сама мысль об этом когда-нибудь уже не покажется ему такой странной. Натаскав себе достаточно каштанов, он продолжил:
Уилл – это Уилл Парр. Ему 13, как и Дикону, но для своего возраста он маленький, у него лицо в россыпях веснушек и зеленые глаза. Он всегда добродушен и мой друг.
Роб Перси – один из Нотумберских Перси. Он из семьи йоркистов, но он является дальним родственником Ланкастеров Генри Перси, граф Нортумберленд, который умер в Тоутоне, а его сына и наследника Генри Перси, который был отправлен в Тауэр этой весной по приказу короля Эдуарда. Титул должен был перейти к сыну, но король в мае этого года пожаловал его Джону Невиллу, также как и его награды за победы при Хексхеме. Роб много говорит, что здорово, что теперь Джон Невилл граф Нортумберленд. Я думаю, что Роб боится, что его будут путать с ланкастерскими кузенами, потому больше других восхваляет Йорков, даже больше чем Дикон! Как у всех его родычей, у Роба льняные волосы и голубые глаза. Он вспыльчив и обожает пошутить. Он больше друг Дикона и Уилла, чем мой.
Дикон мой самый лучший друг. У него черные как смоль волосы и темные глаза, нечто среднее между голубым и серым. Правая рука у него на перевязи из черного шелка, из-за неудачного падения, когда он пытался поразить столб с мишенью для удара копьем два дня назад. Его светлость, леди Нен, была очень обеспокоена, так как подобным образом он сломал плечо два года назад, как только прибыл в домашнее хозяйство графа. Она сильно ругала его за опрометчивость. Думаю, она заподозрила, что он красовался перед своими кузинами, Изабеллой и Анной. И она права, знаете ли!
- Что ты пишешь, Ловелл? – Роб Перси встал на колени, наклоняясь ниже.
Френсис отреагировал инстинктивно, дернув дневник на себя, чем еще больше разжег любопытство Роба.
- Дай взгляну, - потребовал он и протянул руку, чтобы отобрать дневник.
Уклоняясь от его рук, Френсис отшил его:
- Нет. Это личное.
Роб упорствовал, страница порвалась, и Френсис упал навзничь. Роб смотрел на кусок, сжимая его в кулаке, и его глаза расширились.
- Господи Исусе, он о нас пишет!
Он схватился за дневник, и два мальчишки покатились по полу, а щенок волкодава Ричарда перелез через их сплетенные тела, чтобы без разбору каждого одарить влажными поцелуями. Френсису удалось таки встать на ноги, и он оттолкнул здоровяка. Роб оступился, потерял равновесие и споткнулся о деревянную чашу, заполненную каштанами. Пытаясь обрести почву под ногами, он протянул руку, чтобы за что-то ухватиться и поймал перевязь Ричарда, утаскивая его за собой на пол. Роб сразу понял, что пострадал совсем другой, и Френсис был забыт.
- Дикон… Ваша светлость. Я, правда, не хотел!
Ричард восстановил дыхание и тут же оттолкнул руку Роба, пытающегося помочь ему подняться.
Робб попятился, так как Уилл и девочки Невилл, ставши на колени, окружили Ричарда. Все говорили одновременно.
- Хватит надо мной мельтешить, - огрызнулся раздраженно Ричард.
Пользуясь свободной рукой, чтобы сесть, он взглянул на Роба.
- Видите, что происходит, когда вы начинаете валять дурака? - Предъявил он обвинение. – Иногда, Роб, ты ведешь себя так, как будто Господь сотворил тебя бараном.
Он вздрогнул, когда Энн начала поправлять ему повязку, а Роба начали одолевать угрызения совести.
- Во всем виноват Ловвел, - пробормотал он, и Френсис, который, застывши, наблюдал за происходящим, вспыхнул яростным порывом отрицания, грозившим перейти в новую ссору. Тут вмешалась Изабелла, со свойственным всем Невиллам властным авторитетом.
- Дурни! Два сапога пара! – Она брезгливо указала на измазанный и порванный дневник, валявшиеся у очага. – Заберите ваши тупые каракули. Что касается вас, Роб Перси, то вы должны благодарить небо, что не причинили Дикону серьезного вреда.
Она оглянулась через плечо.
- Дикон, может, все-таки позовем врача моей матери, чтобы убедиться?
- Ради бога, нет! – Ричард тревожно вскрикнул. Он осмотрел остальных. – И я не прощу, кто скажет хоть слово леди Нен.
Убедившись, что его предупреждение дошло до всех, он позволил Уиллу помочь ему стать на ноги, Роб в это время воспользовался временем для отступления, а Френсис, чтобы забрать дневник.
- Дикон… Вам очень больно?
- Нет. Не очень, Френсис. – Ричард решил сесть на скамью гораздо степеннее, чем он делал обычно. – А что вы на самом деле там о нас писали?
Френсис вздохнул с облегчением, когда Ричард дал знак присесть.
Изабелле стало скучно, и она отправилась ко сну, остальные, расположившись возле чаши с каштанами, и продолжили обсуждать старую тему: выбор имени для волкодава Ричарда. Приехавший только на той неделе со специальным курьером пес, огромный как на четыре месяца и черный, как смертный грех, был подарком на день рожденье Ричарда от брата короля. Щенок вытянулся у ног Ричарда и потихоньку поглядывал на мягкую кожу ботинка.
Наблюдая, Френсис улыбнулся. Он был очень впечатлен, что король помнил, когда день рождение у младшего брата; он был уверен, что такое не особо свойственно старшим братьям, по крайней мере, не тех, что он знал. Конечно, Эдуард немного спутал даты, так как двенадцать лет Ричарду на самом деле исполнилось 2 октября, но Френсис знал, что дню рождения другого своего младшего брата – Джорджа, пятнадцатилетнего герцога Кларенса, король Эдуард придает гораздо меньше значения. Он особо не винил Эдуарда за это. Френсис был не особо высокого мнения о Джордже, который довольно долго прогостил у графа Уорика и Ричарда прошлым летом. И Френсис был благодарен Джорджу, что он вообще не жил в доме графа. Раздражал язвительный язык гадюки Джорджа, когда он просто выбивал из колеи, находя смешное в тех вещах, которые никого больше рассмешить не могли. Френсису было трудно понять, почему Ричард так открыто любит Джорджа. Но он прекрасно понимал, почему Ричард так предан своему старшему брату. Эдвард остался в Йорке до середины июня из-за переговоров с шотландцами. Перед отъездом в Йорк он сделал крюк на север, чтобы вкусить гостеприимства Уорика в Миддлхейме. Его приезд вызвал огромное приятное волнение. В честь визита короля в Миддлхейм стеклись северные соседи, Меткалфы из поместья Напп и лорд и леди Сроп из соседнего Болтонского замка. Френсис с удивлением заметил, что даже могущественный граф казался меньше в присутствии Эдуарда. Он мучительно завидовал Ричарду в этот период, тот виделся с ним только тогда, когда мальчишкам приходило время укладываться спать, и когда наблюдал, как Ричард управлялся с копьем или с палашом на тренировочном столбе. Френсис теперь думал, что выбранный Эдуардом отличительный знак – Солнце в зените, был на удивление удачен. Бледная тень Маргариты д’Анжу отступила, вытесненная солнцем Йорков, и впервые Френсис отказался верить рассказам Ричарда, повествующих о жестокости француженки. В коне концов с сожалением он пришел к выводу, что она была не настолько трагической героиней. Тем не менее, он чувствовал томительную жалость к королеве Ланкастеров, ныне живущей во Франции в стесненных обстоятельствах с одиннадцатилетним сыном и кучкой верных последователей, таких как Эдмунд Бофорт нынешний герцог Сомерсет и его брат Джон Бофорт. Он чувствовал также некоторую жалость к королю Гарри, как считают, запертым от шотландцев. Но такие симпатии Френсис никогда не доверил бы Ричарду, или любым другим особам, проживающим в Миддлхейме. Были некоторые жертвы, которые необходимо было принести во имя новоскованных связей йоркской дружбы, и рассудительность – наименьшее из таких требований. Теперь он раскрыл дневник и, расположив его на коленях, мрачно оценивал ущерб нанесенный Робом Перси. Чума на его голову, принять его за шпиона! Или Роб затаил обиду, за то, что он ведет дневник? Перси бы отыскал бы его даже в самом секретном хранилище, и Френсису придется сжеч каждую его страничку, чтобы не рисковать тем, что она попадет на глаза Роберту Перси. Он с вызовом протяну руку и взялся за перо.
Разгладив страницу рукавом, он написал: «Уилл предлагает назвать собаку Дикона Гевейном, и сейчас на рассмотрении два имени: Гавейн и Зеленый Рыцарь. Анне нравится имя Робин. У нее есть спаниэль, которго она зовет Дева Марион. Дикон говорит, что если бы собака была сукой, то он мог бы назвать ее Маргарита д’Анжу. Это забавляет Уилла, но расстраивает Анну. Дикон сегодня не в духе. Думаю, его травма причиняет ему резкую боль, Дикон переносит ее без нытья и жалоб, но его раздражает дискомфорт, связанный с некоторой ограниченностью, как то, что он не может брать каштаны левой рукой. Анна предложила свою помощь.
Уилл советует назвать пса Сомерсетом в честь графа Сомерсета, человека, который, по слухам, и есть настоящий отец сына Маргариты д’Анжу, Дикон смеется. Правда, боюсь, что щенок посереет с возрастом, пока все решится".
- Френсис?
Октябрь, 1464
Уложив дневник поверх вытянутых колен, Френсис приподнял перо над пергаментом, а затем начал ежедневную запись с аккуратной надписи вверху страницы: «Написано 14-го октября, в 20-е воскресенье после Святой Троицы в замке Миддлхейм, Венслиделл, Йоркшир, в лето 1464 от Рождества Христова, четвертый год правления Его Величества короля Эдуарда.
читать дальшеЯ пишу это с благословенного покровительства графа Уорика. Очаг догорел почти на четверть, и мы уже слышали как отзвонили вечерню в деревне, а потому в ближайшее время мы должны быть в постели. Мы играли в фанты, используя жареные каштаны как ставки, Изабелла, Анна, Роб Перси, Уилл и я.
Изабелла дочь графа. Ей 13, у нее очень светлые волосы и золотисто-зеленые глаза, как у кошки. А когда она злится, то может шипеть как кошка.
Ее сестра Анна другая. Энн редко сердится. У нее светлые косы, которые Дикон любит дергать, и темные глаза, как у ее отца графа. Она родилась в июне. Ей 8 лет, как и Анне…
На этих словах его перо дрогнуло, но потом он решительно сделал запись «моей жене». Он надеялся, что сама мысль об этом когда-нибудь уже не покажется ему такой странной. Натаскав себе достаточно каштанов, он продолжил:
Уилл – это Уилл Парр. Ему 13, как и Дикону, но для своего возраста он маленький, у него лицо в россыпях веснушек и зеленые глаза. Он всегда добродушен и мой друг.
Роб Перси – один из Нотумберских Перси. Он из семьи йоркистов, но он является дальним родственником Ланкастеров Генри Перси, граф Нортумберленд, который умер в Тоутоне, а его сына и наследника Генри Перси, который был отправлен в Тауэр этой весной по приказу короля Эдуарда. Титул должен был перейти к сыну, но король в мае этого года пожаловал его Джону Невиллу, также как и его награды за победы при Хексхеме. Роб много говорит, что здорово, что теперь Джон Невилл граф Нортумберленд. Я думаю, что Роб боится, что его будут путать с ланкастерскими кузенами, потому больше других восхваляет Йорков, даже больше чем Дикон! Как у всех его родычей, у Роба льняные волосы и голубые глаза. Он вспыльчив и обожает пошутить. Он больше друг Дикона и Уилла, чем мой.
Дикон мой самый лучший друг. У него черные как смоль волосы и темные глаза, нечто среднее между голубым и серым. Правая рука у него на перевязи из черного шелка, из-за неудачного падения, когда он пытался поразить столб с мишенью для удара копьем два дня назад. Его светлость, леди Нен, была очень обеспокоена, так как подобным образом он сломал плечо два года назад, как только прибыл в домашнее хозяйство графа. Она сильно ругала его за опрометчивость. Думаю, она заподозрила, что он красовался перед своими кузинами, Изабеллой и Анной. И она права, знаете ли!
- Что ты пишешь, Ловелл? – Роб Перси встал на колени, наклоняясь ниже.
Френсис отреагировал инстинктивно, дернув дневник на себя, чем еще больше разжег любопытство Роба.
- Дай взгляну, - потребовал он и протянул руку, чтобы отобрать дневник.
Уклоняясь от его рук, Френсис отшил его:
- Нет. Это личное.
Роб упорствовал, страница порвалась, и Френсис упал навзничь. Роб смотрел на кусок, сжимая его в кулаке, и его глаза расширились.
- Господи Исусе, он о нас пишет!
Он схватился за дневник, и два мальчишки покатились по полу, а щенок волкодава Ричарда перелез через их сплетенные тела, чтобы без разбору каждого одарить влажными поцелуями. Френсису удалось таки встать на ноги, и он оттолкнул здоровяка. Роб оступился, потерял равновесие и споткнулся о деревянную чашу, заполненную каштанами. Пытаясь обрести почву под ногами, он протянул руку, чтобы за что-то ухватиться и поймал перевязь Ричарда, утаскивая его за собой на пол. Роб сразу понял, что пострадал совсем другой, и Френсис был забыт.
- Дикон… Ваша светлость. Я, правда, не хотел!
Ричард восстановил дыхание и тут же оттолкнул руку Роба, пытающегося помочь ему подняться.
Робб попятился, так как Уилл и девочки Невилл, ставши на колени, окружили Ричарда. Все говорили одновременно.
- Хватит надо мной мельтешить, - огрызнулся раздраженно Ричард.
Пользуясь свободной рукой, чтобы сесть, он взглянул на Роба.
- Видите, что происходит, когда вы начинаете валять дурака? - Предъявил он обвинение. – Иногда, Роб, ты ведешь себя так, как будто Господь сотворил тебя бараном.
Он вздрогнул, когда Энн начала поправлять ему повязку, а Роба начали одолевать угрызения совести.
- Во всем виноват Ловвел, - пробормотал он, и Френсис, который, застывши, наблюдал за происходящим, вспыхнул яростным порывом отрицания, грозившим перейти в новую ссору. Тут вмешалась Изабелла, со свойственным всем Невиллам властным авторитетом.
- Дурни! Два сапога пара! – Она брезгливо указала на измазанный и порванный дневник, валявшиеся у очага. – Заберите ваши тупые каракули. Что касается вас, Роб Перси, то вы должны благодарить небо, что не причинили Дикону серьезного вреда.
Она оглянулась через плечо.
- Дикон, может, все-таки позовем врача моей матери, чтобы убедиться?
- Ради бога, нет! – Ричард тревожно вскрикнул. Он осмотрел остальных. – И я не прощу, кто скажет хоть слово леди Нен.
Убедившись, что его предупреждение дошло до всех, он позволил Уиллу помочь ему стать на ноги, Роб в это время воспользовался временем для отступления, а Френсис, чтобы забрать дневник.
- Дикон… Вам очень больно?
- Нет. Не очень, Френсис. – Ричард решил сесть на скамью гораздо степеннее, чем он делал обычно. – А что вы на самом деле там о нас писали?
Френсис вздохнул с облегчением, когда Ричард дал знак присесть.
Изабелле стало скучно, и она отправилась ко сну, остальные, расположившись возле чаши с каштанами, и продолжили обсуждать старую тему: выбор имени для волкодава Ричарда. Приехавший только на той неделе со специальным курьером пес, огромный как на четыре месяца и черный, как смертный грех, был подарком на день рожденье Ричарда от брата короля. Щенок вытянулся у ног Ричарда и потихоньку поглядывал на мягкую кожу ботинка.
Наблюдая, Френсис улыбнулся. Он был очень впечатлен, что король помнил, когда день рождение у младшего брата; он был уверен, что такое не особо свойственно старшим братьям, по крайней мере, не тех, что он знал. Конечно, Эдуард немного спутал даты, так как двенадцать лет Ричарду на самом деле исполнилось 2 октября, но Френсис знал, что дню рождения другого своего младшего брата – Джорджа, пятнадцатилетнего герцога Кларенса, король Эдуард придает гораздо меньше значения. Он особо не винил Эдуарда за это. Френсис был не особо высокого мнения о Джордже, который довольно долго прогостил у графа Уорика и Ричарда прошлым летом. И Френсис был благодарен Джорджу, что он вообще не жил в доме графа. Раздражал язвительный язык гадюки Джорджа, когда он просто выбивал из колеи, находя смешное в тех вещах, которые никого больше рассмешить не могли. Френсису было трудно понять, почему Ричард так открыто любит Джорджа. Но он прекрасно понимал, почему Ричард так предан своему старшему брату. Эдвард остался в Йорке до середины июня из-за переговоров с шотландцами. Перед отъездом в Йорк он сделал крюк на север, чтобы вкусить гостеприимства Уорика в Миддлхейме. Его приезд вызвал огромное приятное волнение. В честь визита короля в Миддлхейм стеклись северные соседи, Меткалфы из поместья Напп и лорд и леди Сроп из соседнего Болтонского замка. Френсис с удивлением заметил, что даже могущественный граф казался меньше в присутствии Эдуарда. Он мучительно завидовал Ричарду в этот период, тот виделся с ним только тогда, когда мальчишкам приходило время укладываться спать, и когда наблюдал, как Ричард управлялся с копьем или с палашом на тренировочном столбе. Френсис теперь думал, что выбранный Эдуардом отличительный знак – Солнце в зените, был на удивление удачен. Бледная тень Маргариты д’Анжу отступила, вытесненная солнцем Йорков, и впервые Френсис отказался верить рассказам Ричарда, повествующих о жестокости француженки. В коне концов с сожалением он пришел к выводу, что она была не настолько трагической героиней. Тем не менее, он чувствовал томительную жалость к королеве Ланкастеров, ныне живущей во Франции в стесненных обстоятельствах с одиннадцатилетним сыном и кучкой верных последователей, таких как Эдмунд Бофорт нынешний герцог Сомерсет и его брат Джон Бофорт. Он чувствовал также некоторую жалость к королю Гарри, как считают, запертым от шотландцев. Но такие симпатии Френсис никогда не доверил бы Ричарду, или любым другим особам, проживающим в Миддлхейме. Были некоторые жертвы, которые необходимо было принести во имя новоскованных связей йоркской дружбы, и рассудительность – наименьшее из таких требований. Теперь он раскрыл дневник и, расположив его на коленях, мрачно оценивал ущерб нанесенный Робом Перси. Чума на его голову, принять его за шпиона! Или Роб затаил обиду, за то, что он ведет дневник? Перси бы отыскал бы его даже в самом секретном хранилище, и Френсису придется сжеч каждую его страничку, чтобы не рисковать тем, что она попадет на глаза Роберту Перси. Он с вызовом протяну руку и взялся за перо.
Разгладив страницу рукавом, он написал: «Уилл предлагает назвать собаку Дикона Гевейном, и сейчас на рассмотрении два имени: Гавейн и Зеленый Рыцарь. Анне нравится имя Робин. У нее есть спаниэль, которго она зовет Дева Марион. Дикон говорит, что если бы собака была сукой, то он мог бы назвать ее Маргарита д’Анжу. Это забавляет Уилла, но расстраивает Анну. Дикон сегодня не в духе. Думаю, его травма причиняет ему резкую боль, Дикон переносит ее без нытья и жалоб, но его раздражает дискомфорт, связанный с некоторой ограниченностью, как то, что он не может брать каштаны левой рукой. Анна предложила свою помощь.
Уилл советует назвать пса Сомерсетом в честь графа Сомерсета, человека, который, по слухам, и есть настоящий отец сына Маргариты д’Анжу, Дикон смеется. Правда, боюсь, что щенок посереет с возрастом, пока все решится".
- Френсис?
@темы: Мои переводы, Richard III, Солнце в зените
-
-
16.10.2014 в 09:05-
-
16.10.2014 в 14:52