Солнце в зените. Продолжаю перевод.

[Roksan de Clare]

И этот кусочек сделала. Предупреждение о переводчик непрофессионал уже ставила. Что касается этого куска, то большими буквами: ОПИСАНИЕ НЕПРИЯТНОЙ РЕАКЦИИ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ОРГАНИЗМА И ПРОЦЕССА КАЗНИ.

Замок Миддлхейм. Май 1464года
Первая встреча Френсиса Ловелла и...
Мальчикам по 12 лет
В центре камеры был установлен большой деревянный блок. Поперек растянулся в невероятно неловком положении мужчина. Осознание того, что происходит, ужарило по Френсису, но даже так, мозг признавал то, что видели глаза: над головой стоящего на коленях человека упало вниз лезвие. И больше ничего не существовало вокруг Френсиса, кроме ужаса от этой ударившейся о солому головы и крови хлещущей о плаху, соломы, палача, и подергиванья вещи, которая несколько секунд назад была телом живого человека. Френсис задохнулся, отшатнулся и выскочил прочь из скотобойни на залитый солнцем двор замка. Он смог сделать это только добравшись до конюшни, когда его сжатое горло излило все отвращение. Резко опустившись на солому, он почувствовал невероятную дурноту. Время шло. Никто не вошел в конюшню, даже конюхи, казалось, исчезли. Френсис оставался один на один со своими страданиями. Избавившись от тяжести в желудке, он не встал на колени и не отполз в пустые стойла, а лежал неподвижно. Потом он заплакал. Он понятия не имел, как долго там лежал. Он старался не думать, чтобы сохранить здравый рассудок, сосредотачиваясь на колючих ощущениях от соломы на щеке, едком запахе навоза, тихом ржании лошадей. Когда он услышал жеребцов, которых могли привести в стойло, чтобы расседлать, он продолжал лежать неподвижно, прислушиваясь, как эти вновь прибывшие заходят в хлев, чтобы помыть и напоить лошадей. Но в этот конец конюшни никто не зашел, и, в конце концов, смех и шуточки прекратились. Снова все затихло. Он с трудом сглотнул. В его рту стоял мерзкий и кисловатый запах рвоты, который, казалось, цеплялся за его одежду, его кожу. Он перевернулся, сел, а потом неуверенно попытался подняться на ноги. Но когда он вышел из стойла, то увидел, что был не один. Другой мальчик стоял и смотрел на него с удивлением. Он был старше Френсиса, но не выше, этот худощавый темноволосый мальчик с уздечкой в руке и вопросительным выражением на лице. «Откуда ты взялся?», - спросил он с любопытством, но весьма доброжелательно. Френсис промолчал. Не было никакой возможности завязать разговор с этим незнакомцем. Он хотел только одного: сбежать с конюшни так, чтобы тот мальчик не заметил следов его слабого желудка, а больше всего он желал быть за тысячу миль от Миддлхейма и всех ненавистных людей, которые в нем обитали. Он мог бы попытаться прорваться к двери, но его колени были так слабы, а лодыжка болела. В любом случае, так или иначе, это делать было поздно. Он видел, что взгляд другого мальчика устремлен вниз, на грязную солому и явно видимые признаки недомогания. Он поднял глаза на Френсиса и увидел, каким бледным и дрожащим тот был. К тому же, догадываясь о намерениях Френсиса, он шагнул вперед и поймал Френсиса за локоть.
- Сюда, - командуя так, что Френсис ничего не мог возразить, он вытащил его к тюкам сена возле дальней стены. – Сядьте там. – Все также в форме ультиматума продолжал он, и когда Френсис опустился на тюк, он исчез в одной из кабинок, возвращаясь с ведром воды. При этом Френсис, забыв про гордость, наклонился, чтобы окунуться лицом в воду. Промыв рот, он сплюнул в солому, а затем взял платок, который ему молча протянул мальчик.
- Благодарю, - пробормотал он, скрепя сердце вспомнив о своих манерах.
Другой мальчик сел рядом с Френсисом на тюк.
- Завтрак был настолько плох?
Френсис подозрительно зыркнул на него, но не смог заметить злобы в дружественно-сдержанной шутке.
- Нет, - с оттенком бравады сказал он погодя. – Я всего лишь видел обезглавливанье.
- Понятно. – Мальчик на какое-то время замолчал. – Знаешь ли, это было глупо. Такие вещи должны происходить. Но наблюдать их – удовольствие сомнительное.
Все звучало так просто, что Френсис нахмурился – реакция была совсем не та, что он ожидал, но все же, непонятно почему, он был разочарован.
- А ты видел, как голова человека отделяется от тела? – он бросил вызов.
- Нет, - коротко сказал мальчик, но потом, косо усмехнувшись Френсису, признался. – Я плохо доверяю своему желудку!
Френсис полюбил его за это и улыбнулся в ответ. "Это было ужасно", - признался он. – «Кровь повсюду».
Это был первый человек, который хоть как-то по-дружески отнесся к нему за целые две недели, и они нашли общую тему для разговора.
- Я тут с семнадцатого мая, но тебя не видел. Ты тоже будешь служить графу?
Кивок.
- Я был в Понтефракте. Мы только в полдень вернулись. Думаю, раньше мы не встречались.
Последнее было сказано с улыбкой, и Френсис решил продолжить расспрос.
- Ты давно в Миддлхейме? Тебе нравится здесь?
- В ноябре будет три года. И, да, мне здесь очень нравится, - еще улыбка. – Миддлхейм мой дом.
Френсис почувствовал укол от волны тоски по Минстер-Ловеллу и своему собственному миру. Одно он знал точно – Миддлхейм никогда не будет ему домом.
- Я подопечный графа, - сказал он. – В прошлом месяце меня женили на его племяннице.
Другой мальчик наклонился вперед, чтобы вытащить соломинку со стеблем необычной длины. Выбрав нужную, он ловко подкинул ее в воздух, наблюдая за погружением ее части вглубь ведра.
- Однажды и мне это предстоит, - невзначай заметил он. – Граф собирается женить меня на своей дочери, когда мы достигнем положенного возраста.
Фрэнсис не ответил, борясь с обостренным чувством разочарования в его новом знакомом. Он хорошо знал, что дочь Уорик была одной из завиднейших невест Англии. Этот мальчик наверно думает, что он настолько наивен, что действительно поверит в подобное бахвальство? Его гордость была уязвлена появившимися определенными скептическими сомнениями. Но другой не считал сказанное за хвастовство и, казалось, не считал это чем-то из ряда вон выходящим. Френсис колебался, но потом решил, оставить это. Ему было так приятно от первого дружеского знакомства в Миддлхейме, что желанием все испортить, он не горел.
- Если ты под опекой графа, то, получается, твой отец мертв? – спросил вдруг другой мальчик, и Френсис кивнул.
- Да. Он умер девятого января.
- Мой отец тоже умер. Три года назад в декабре.
Они посмотрели друг на друга, признавая общее родство потери. Френсису вдруг захотелось произвести впечатление на своего нового друга, но он не знал, как лучше это сделать.
- Однажды я видел герцога Сомерсета, - сказал он после небольшого раздумья. – Он был другом моего отца. – Однако честность заставила его внести поправку. – Ладно-ладно, они знали друг друга.
Другой мальчик не выглядел пораженным, он всего лишь пожал плечами, и Френсис попробовал снова.
- А я видел его брата… Эдмунда Бофора. Кажется теперь он стал герцогом Сомерсетом? – отвечая на свой вопрос, рассуждал он. – Думаю, что он, так как Сомерсет умер, не оставив сына.
- Я, кажется, тоже как-то виделся с Эдмундом Бофором. – Равнодушно. – Или так говорила мне леди мать. Это было много лет назад, и я, по правде сказать, этого не помню. А твое семейство из Ланкастеров, верно?
Вопрос прозвучал очень спокойно, как бы мимоходом. Тут Френсис вспомнил, где на самом деле он находился. Это был Миддлхейм. Он мог заполучить парочку друзей, похвастайся он ланкастерскими связями.
- Мой отец сражался за Ланкастера при Таутене, но затем принял Эдуарда как своего короля. – Осторожно сказал он.
Он сразу понял, что его ответ был неправильным. Другой мальчик изучал его с мгновение, а затем улыбнулся.
- Как тебя зовут?
В этом не было враждебности, и Френсис улыбнулся в ответ.
- Френсис Ловелл, - начал он и резко оборвал себя из-за человека, появившегося в дверях конюшни.
Более пышно одетого человека Френсису никогда прежде видеть не доводилось: в высоких сапогах из испанской кожи, ярко окрашенные рукава и широкий в плечах дублет, украшенный драгоценными камнями, рукоять кинжала покрывало золото.
- Вот ты где, Дикон, - сказал он, и в тоже время голос где-то позади него кричал:
- Милорд Уорик сейчас в конюшне. Пару слов к нему про обезглавливанье…
Остальная часть фразы от Френсиса затерялась. В его ушах звучали лишь слова: «милорд Уорик». Он вскочил на ноги и, враз став косноязычным, уставился на графа Уорика, а затем на своего нового друга, который, поднявшись, двигался навстречу Уорику без явных признаков беспокойства и, кажется, даже выявлял радость.
- Мои девочки желают поприветствовать тебя, Дикон. Нен послала меня за тобой! – последнее было сказано с игривой снисходительной улыбкой, как и полагается шутке о жене.
- Мне тоже не терпится увидеть их, кузен. – Он повернулся и махнул рукой в сторону Френсиса. – Это ваш подопечный, кузен. Френсис Ловелл прибывший в ваше отсутствие.
Френсис мало помнил то, что следовало далее. В оцепенении он пробормотал что-то, он никогда не представлял, как будет приветствовать Уорика. Видел, как граф ласково положил руку на плечо другого мальчика, слышал, как они обменялись легкими шуточками о близких.
Наконец Уорик ушел, и они снова оказались одни. Другой мальчик протянул руку, взял свою оставленную уздечку и повесил ее на крючок через его голову.
- Мне нужно идти, - сказал он, - Я буду искать тебя сегодня за ужином.
Наконец у Френсиса язык отлип от гортани.
- Ты герцог Глостер? – он выпалил это так резко, что это напоминало обвинение.
Он видел, как высокородный мальчик свел брови от его тона.
- Да. Я знаю. – Сказал он так, что в тоне безошибочно ощущалась ирония.
Герцог Глостер обходился со всеми совсем не так, как по представлению Френсиса, должен был обходиться брат короля Эдуарда. Он вел себя совсем не так, как, по мнению Френсиса, должен был вести себя королевский герцог. Казалось чудовищной несправедливостью, что мальчик, который начал ему нравится, оказался Ричардом Плантагенетом, герцогом Глостером. Единственный человек, который был добр к нему, оказался… принцем Йорком. Он пытался вспомнить наставления своей матушки относительно придворного этикета, знал, что должен встать на колени, но это касалось безумием после всего того, что произошло. Особенно, когда королевский герцог дал ему платок, чтобы он вытер следы рвоты на лице. Нужно ли к герцогу обращаться «ваша светлость» как к королю? Или «милорд» достаточно? К его отчаянью, все это вылетело с головы.
- Как мне следует вас звать? – спросил он наконец, слишком несчастный, чтобы скрывать это, чувствуя себя одновременно неловким и одиноким, более чем за те две самые одинокие недели в своей жизни.
Ричард смерил его задумчивым взглядом, а затем внезапно так очаровательно улыбнулся.
- Мои друзья зовут меня Дикон, - сказал он.



Минстер-Ловелл. Место о котором тосковал Френсис

@темы: Мои переводы, Richard III