Варю воду, пудрю мозги, играю на нервах...
Окончание. Начало, продолжение
Название: Хвост гоняется за лисой, или История одного побега
Автор: Roksan de Clare
Идея: Евгения Морозова
Бета: allayonel, и Lucky Jack
Канон: Р. Л. Стивенсон "Черная стрела"
Размер: миди, около 16 000 слов
Пейринг/Персонажи: Ричард Шелтон, Ричард Глостер/Анна Невилл, Джон Хемли, Джордж Кларенс, Изабелла Невилл, ОМП, ОЖП, некоторые исторические персоны.
Категория: джен, гет
Жанр: драма, романс, постканон
Рейтинг: R
Краткое содержание: Если бы не некоторые исторические зигзаги, то повесть «Черная стрела» могла бы быть о нестойком ланкастерце Дике Шелтоне встретившего восьмилетнего Ричарда Йорка подбившего послушного мальчика Уильяма Кетсби сбежать для защиты правого дела. Дик мог бы сдать ценного пленника своим и получить заслуженную награду, если бы не голос совести в лице странного мальчика Джона Метчема. Прошло десять лет.
Примечания/предупреждения: 1. Действие происходит через десять лет после событий описанных в романе.
2. Имеется литературно-исторический зигзаг, связанный с возрастом некоторых героев.
3. Алан Деббич позаимствован у Симоны Вилар цикл "Анна Невиль"
Размещение: запрещено без разрешения автора
Скачать: Хвост гоняется за лисой, или История одного побега (doc, txt, pdf, fb2)
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. РИЧАРД ГЛОСТЕР
Глава восемь. В «Голубом кабане»
Встреча с Глостером должна была состояться в «Голубом кабане», неплохой малолюдной гостинице. Впрочем, как понял Шелтон по разговору с человеком герцога, прибывшим все устроить для визита, оставаться тут Глостер не собирался. Суд над Шелтоном обещал быть коротким, а вот к добру или к худу — это было неизвестно.
Шелтон не считал себя виновным. Деяния, творимые «волками» в мирное время, заслуживали смерти. «Волки» не грабили для себя, как делали наемники Маргариты Анжуйской, и чья плата состояла из захваченных трофеев. Ситуация не была похожа и на разорение Шорби, об участии в котором сэр Шелтон предпочитал не вспоминать. То прошлое можно оправдать войной. Смысл этих преступлений был мелкий и гадкий, вязкий и дурно пахнущий, как болотная жижа, от которой потом трудно отмыться. К тому же, затяни он с расправой, всплыло бы участие в этом деле сэра Джона Хемли. Себя Шелтон считал виновным только в том, что во все это оказался втянутым его друг. Но это был его выбор, так что и здесь Дик был причастен только косвенным образом.
— Простите…
При всей своей безудержной храбрости, иногда граничившей с безумием, сэр Шелтон являлся трезвомыслящим человеком и прекрасно понимал, что отодрать уши мальчишке, который держит у твоего горла бритву, идея не самая лучшая. Потому он просто заметил:
— Будь осторожнее.
— Да. Такое больше не случится, — ответил Алан и как-то умудрился порезать себе ладонь.
— Не переживай, малыш. Все будет хорошо. И ты, наконец, увидишь Глостера.
— Я не могу, — голосом, полным страдания, проговорил Алан.
Мальчишка снова о чем-то задумался, и Шелтону только чудом удалось перехватить его ладонь, прежде чем лезвие погрузилось в кожу дальше, чем нужно, и он успел получить совсем не боевой шрам.
— Убить меня решил? — прикрикнул Шелтон. — Что ты хотел? — смотреть на Алана и его глаза голодного щенка, который видит человека с краюхой хлеба, было невозможно.
— Вы не могли бы отправить меня с каким-нибудь поручением? — нашелся Алан.
— Ты позаботился, чтобы моя лошадь была почищена?
— Конечно! — приободрился мальчик.
Дальнейшее бритье прошло без происшествий.
— Отлично, — ощупывал себя Шелтон. Все-таки ловким и проворным рукам Алана здесь не было равных.
— Когда мне отправляться?
— Куда?
Алан снова взглянул на Шелтона своим обезоруживающим щенячьим взглядом.
— С поручением!
— Кто тебе сказал, что ты должен куда-то ехать?
— Но вы же сказали приготовить лошадь? — Алан даже взвизгнул от возмущения.
— В чем дело? Я сказал ее почистить.
— Сэр Шелтон! Вы благородный и храбрый рыцарь. Только вам могу я доверить эту тайну…
— Потом поговорим, парень…
Шелтон ушел, оставив отчаявшегося Алана одного.
— Нет! Нет! Нет! — вместо того, чтобы вынести таз с мыльной водой и приступить к остальным обязанностям, которых точно было предостаточно, Алан шагал по комнате и заламывал руки. — Если он отвернется от меня, я не переживу. Лучше в монастырь. Они забудут обо мне. Вот, точно. Никому не интересен Алан Деббич.
Вот в этом-то Приблуда и ошибался. Неловкость Алана и его такая странная просьба натолкнули Ричарда Шелтона на одну мысль. Кто знает, чем могло закончиться расследование дела Глостером, если Великий Констебль будет не в духе. Поиски Анны Невилл не давали результата. Шелтону тоже не чем было его порадовать. Вопрос о пропавшей принцессе обязательно будет задан. Потому небольшой отвлекающий маневр не помешал бы. Это было так кстати, что в своих похождениях Алану довелось столкнуться с «волками». Не то чтобы Шелтон сомневался в правомерности своих действий, но одно дело просто вершить суд, другое — свидетельство своего человека. Пусть даже такого ничтожного, как Алан Деббич.
При этом малышу Алану предстояло выступить в роли той самой обезьянки, которая заставляет улыбнуться даже самого черствого зрителя. По щелчку хозяина вертепа Приблуде предстояло рассказать свою историю. Глостер не собирался задерживаться надолго. Так что такого отвлекающего маневра, чтобы сохранить их шкуры, было бы вполне достаточно.
— Присматривай за Приблудой, — предупредил он проныру Джози, но в нужный момент мальчишки все равно не оказалось на месте. Глостер терял терпение, а в роли шута оказался сам Шелтон. — Где он? — лютовал он.
На поиски пропавшего отправился Гай Гезби, и вот тут-то Шелтон был уверен, если мальчишка жив, то доставлен он будет в считанные минуты. Почти так и произошло.
— Приблуда тут был. Я сказал ему, что его к командиру вызывают. Он сказал, что у него живот болит и куда-то удрал. Бывает, — доложил Джози.
— Бывает, — спокойно согласился Гезби, хотя во внезапную болезнь Алана не поверил.
Возле отхожих мест, где следовало «лечить» больной желудок, Алана не было. Нашелся он совсем в другом конце двора. Мальчик ловко спрятался за пустыми бочками и мог бы оказаться незамеченным даже вездесущим Гаем, если бы не выдал себя кашлем.
Гай Гезби вытащил его из его убежища за ворот куртки, как вытаскивают щенка за шкирку.
— Сам пойдешь или погнать пинками?
— Сам.
В зал, где проходило следствие, Алан входил, как праведник, осужденный на несправедливую казнь: расправив плечи и вздернув подбородок. Шелтон потер ладони: еще не поздно, сейчас начнется представление.
— Рассказывай, — обратился он к мальчику.
Алан молчал. Он только улыбнулся так, что Шелтон испугался, не сошел ли мальчишка с ума. Что-то не то творилось с Глостером. Он побледнел и подскочил. В несколько шагов он оказался рядом с мальчиком. Тот хотел что-то сказать, но герцог прервал его.
— Подожди, — одного взгляда было достаточно, чтобы Шелтон, последовав примеру молодого секретаря Глостера Уильяма Кетсби, встал и покинул зал.
— Что происходит? — поинтересовался он, когда они оказались за дверью.
— Это вы у меня спрашиваете? Что вы творите? — огрызнулся Кетсби. — Вы представляете, какой скандал может разразиться?
— Скандал? — переспросил Шелтон.
— Зачем было устраивать маскарад?
— Да о чем вы?
— Что вы знаете об этом Алане?
Тем временем стало известно, что планы герцога Глостера изменились. Слуги суетились, обустраивая лучшую комнату в соответствии запросами высокого гостя.
— Теперь припишут еще и принуждение, — хмыкнул Кетсби. Пронырливый юрист уже прояснил ситуацию. — И вы действительно все это время ни о чем не догадывались?
— Думаю, вы сумеете позаботиться, чтобы все прояснить, — Шелтон все еще был обескуражен свалившейся на него новостью. Подтрунивание сообщника его выводило из себя. Молодой нагловатый тип ему решительно не нравился. Очевидно же, что для Кетсби это был тот самый шанс выслужиться, и все из-за пикантной ситуации, виновником которой был Шелтон.
— Напротив. Создадим такую невозможную легенду, чтобы в нее было трудно поверить. Тогда легко будет спрятать правду. Хорошо, что хозяин гостиницы человек надежный. Болтать лишнее не будет…
Шелтон проворчал нечто не разборчивое себе под нос. Он должен стать одним из распространителей этой легенды, и такая роль ему не очень нравилась. А ему еще предстояло правдоподобно объяснить ребятам в отряде, куда же делся Приблуда Алан.
Глава девять. Коварный герцог
Все подготовленные слова оправдания, все едкие обвинительные речи, которыми Анна собиралась парировать любое обвинение, вылетели из головы, словно их и не было. Так же как и мучавший долгое время вопрос: любит ли ее Ричард. Столько времени потрачено на недомолвки, когда правда выяснилась без лишних разговоров.
Ричард нежно держал ее лицо в ладонях, как будто все еще не мог поверить, что вот она — живая, а Анна, перехватив его руку, прижалась губами к запястью, чуть выше повязанной зеленой ленты, ее ленты. Анне тогда было восемь? Или девять? Она повязала ленту на запястье юному Ричарду Глостеру, как знак забытой рыцарской традиции, когда рыцарь носил вещь своей прекрасной дамы. Ричард снял ее подарок раньше, чем попал на глаза другим мальчикам, воспитанникам Миддлхема, но не вернул. Свое особое отношение к младшей дочери графа Уорика он выражал в дергании ее за косы. Сущее ребячество от двенадцатилетнего жениха, к тому же герцога и принца, рассуждала Анна, но не возражала. К сестре Изабелле Ричард такого внимания не проявлял. Потом все перевернулось, и незрелым ребенком уже оказалась Анна. Такой считал двенадцатилетнюю Анну внезапно повзрослевший шестнадцатилетний Ричард, словно сговорившийся с матушкой и отвергнувший предложение Анны обвенчаться тайно. Ричард уважал своего наставника графа Уорика и любил брата короля Эдуарда, а их с Анной чувства оказалась между двух огней. Любовь ли? Первый и последний раз Анна задала Ричарду такой вопрос.
— Какая же ты еще маленькая, — сказал рассудительный Ричард, избегая прямого ответа. Кто же знал, что то свидание станет последним перед долгой разлукой?
— Почему ты не дал мне знак? У Джорджа… Я же не знала, что думать…
Анна не замечала, что слезы застилали глаза. Ричард прижал ее к груди, успокаивал поглаживаниями и ласковым: «Тише… Тише… Все хорошо».
— Потому что я мог бы не сдержаться, и просто зажиманиями и поцелуями в темном углу это не закончилось бы… — прошептал с хрипотцой ей на ухо Ричард.
Анна от неожиданности даже перестала всхлипывать.
— А я, может бы, и не отбивалась бы… — она хотела скопировать интонацию Ричарда, но получилось по-детски обиженно, поэтому Анна чуть отстранилась и кокетливо наклонила голову. — Эти условности. Почему мы не можем быть просто мужчиной и женщиной? Хоть ненадолго.
Анна прикусила губу: вот точно сболтнула лишнее, но было поздно.
— Если пожелаешь…
Объятья стали уже не нежными и почти невесомыми, а крепкими, властными. Поцелуи — не невинными, братскими, а требовательными, жаркими. Ричард оттеснял Анну дальше и дальше, пока она не оказалась прижатой к столу, на который он и посадил ее, подняв словно перышко.
— Нет, — Анна свела вместе бедра. — Нет… — повторила она и отвернулась, не давая себя поцеловать.
— Прости… — руки Ричарда с ее талии переместились на плечи, а потом он и вовсе их одернул, словно сделал, что-то недозволенное, и из-за его прикосновений она могла рассыпаться у него на глазах.
Повисло неловкое тяжелое молчание. Ричард ерошил волосы. Анна запрокинула голову, пытаясь отдышаться. Кое-что она должна еще выяснить. Нужные слова наконец-то нашлись. Очень медленно, чтобы не растерять их, она начала:
— Я была замужем… У тебя дети от других женщин… Это прошлое, которое нельзя забыть, а можно только принять… Нужно ли тебе будущее со мной?
— Душа моя… Жизнь моя… Я не представляю себе будущее без тебя…
Так искренне. Сердце Анны трепыхалось словно птичка в клетке. Она пыталась сдержать улыбку. Дальнейшее она планировала сказать с торжественной и серьезной миной.
— И еще… Я бы хотела просить… Мне необходимо… — Анна замолчала, пока обеспокоенный Ричард не спросил сам.
— Что?
— Помыться… — еле выдавила из себя девушка, понимая, что краснеет. Спектакль не получился, поскольку роль свою она не выдержала. Нет. Ричард точно не поймет, как в такой момент она может думать об этом. Анна по возможности старалась держать себя в чистоте, но понимала, что рядом с великолепным Ричардом ее обветренное лицо и руки в мозолях и царапинах выглядели просто ужасно. Не говоря уже о поломанных ногтях. Она хотела избежать встречи еще и поэтому. Все это можно поправить со временем, но пыль, что въелась в кожу после стольких недель в отряде и после боевого крещения, была невыносима. Анна чувствовала себя грязной совсем не в переносном значении этого слова.
Анна так смутилась из-за непозволительной открытости, что пропустила краткий миг недоумения на лице Ричарда.
— Как пожелаешь, моя любовь.
Анна опять прикусила губу: снова сказала лишнее. У Ричарда был такой дьявольски коварный взгляд, что у нее даже мурашки пробежали. «Сказанного не воротишь», — вздохнула Анна. Ей стало страшно. Но к страху примешивались томление и неуверенность.
Ричард оставил Анну ненадолго, чтобы отдать кое-какие распоряжения. А спустя несколько минут они уже сидели и болтали, живо обсуждая давние счастливые дни в Миддлхейме, ни слова не говоря о событиях, случившихся совсем недавно.
Никто им не мешал. Ричард нежно придерживал Анну за локоть. Она рассмеялась при мысли, что свидетели, заставшие их в подобной ситуации, наверняка пришли бы в недоумение из-за ее наряда. Рассмеялась и тут же испугалась. Когда ей приходилось изображать мальчика, самым сильным страхом для нее являлась угроза разоблачения, но тогда дело касалось только ее чести…
— Больше не нужно бояться… — Ричард поцеловал ее в висок, успокаивая, и тут в дверь осторожно постучали. Анна встревожено подняла голову. Ричард встал и подал ей руку.
Гостиница словно по желанию доброго волшебника — покровителя влюбленных — опустела подобно сказочному лесу.
В наступившей тишине Анна слышала только шаги своего проводника. Сама она ступала легко и неслышно, как зачарованная дева в объятиях пленившего ее рыцаря. Анна ощущала себя маленькой птичкой, пойманной в расставленные сети своего возлюбленного. Коварный птицелов подвел ее к дверям комнаты и отворил их.
Первая комната казалась слишком большой и пустой. Ричард, не останавливаясь, повел ее дальше, в смежную комнату.
Эта комната была гораздо меньше, и, соответственно пожеланию Анны, в ней была устроена уютная купальня. Посреди комнаты стаяла наполненная горячей водой деревянная бадья. В воздухе чувствовался пьянящий аромат трав. Розмарин и базилик, мята и вербена, а может, еще что-то. Анна не могла определить. На краю бадьи висело сложенное полотенце, чтобы безболезненно можно было откинуться на него и понежиться. По углам горели свечи, придавая обстановке некую загадочность. А над очагом грелся котел с водой.
Ричард покинул Анну, ничего не объясняя. Хотя все и так было понятно. Только за ним закрылась дверь, девушка начала раздеваться, не дожидаясь служанку, которая должна была ей помочь. Вода была чудесная. Было бы жаль дать ей остыть.
Только Анна успела погрузиться в ванну и блаженно вздохнуть, как за стеной раздался какой-то грохот и возня. Потом наступила тишина. Анна вся сжалась. Она поняла, почему та первая комната показалась ей необычной. Там не было такого обычного для гостиниц предмета мебели, как кровать. Наверное, сейчас… Но подозрительный шум больше не повторялся. Вода была такой теплой. Анна не помнила, когда ей последний раз было так хорошо. Она больше не была сама по себе, вынужденная бороться за жизнь в одиночку. Так приятно было ощущать себя под защитой. Странно было только то, что Ричард все еще не прислал служанку. Пусть Анна и могла о себе позаботиться, но чтобы подлить горячей воды пришлось бы вылезать из уютной бадьи-купели, а этого ей сейчас хотелось меньше всего. Хотя, пока ей и так было хорошо. Запах трав кружил голову. Она нежилась в воде, как Изольда на покрывале из душистых листьев. Анна не удержалась и замурлыкала на мотив шаловливой песенки придворного менестреля Кларенса:
Три дерева в нашем растут лесу:
Плющ, падуб и красный тис.
Листвы не теряют они зимой
— Теперь Тристан навсегда будет мой!*
Где-то на второй строчке, Анна почувствовала, что в комнате уже не одна. Кто-то вошел очень тихо, и встал за ее спиной. Наверное, это нерадивая служанка, которая не знает, как заговорить и что сделать, чтобы не получить нагоняй за опоздание, решила Анна и продолжила напевать. Было время, когда ее приятный голос услаждал слух королей, а в этот раз повезло простолюдинке.
— Какой удивительный пример женского коварства! — сказал Ричард.
Анна пискнула и погрузилась с головой в воду, понимая, как ошиблась. Теперь она оказалась в гораздо более неловком положении. Бадья была не настолько большой, чтобы в ней спрятаться. На поверхности в поле зрения вероломного Ричарда были обнаженные коленки Анны и частично бедра. К тому же надолго задерживать дыхание Анна не могла, пришлось выныривать.
Пытаясь не фыркать и не отплевываться от попавшей в рот воды, прикрыв грудь руками, Анна испуганно смотрела на Ричарда. Он был одет по-домашнему, без лишнего лоска, в брюки и рубаху. Сидя перед очагом вполоборота к ней, он усердно ворочал кочергой в углях, пытаясь заставить огонь побыстрее охватить кучу тряпья. Анна с интересом вытянула шею, пытаясь разглядеть, что так торопливо ее защитник пытался сжечь.
— От мальчика нужно избавиться. Ты так не думаешь? — Ричард словно прочитал ее мысли.
— Но у меня больше ничего нет. Разве мне не нужна другая одежда? — забеспокоилась Анна.
— Любовь моя, до утра она тебе не понадобится.
От возмущения и смущения Анне захотелось опять уйти с головой под воду.
— Напрасно женщин обвиняют в коварстве. По сравнению с нами мужчины преуспели в этом куда больше.
Ричард ничего не ответил. Он набрал кувшином из котла кипящую воду, разбавил ее из стоящей рядом кадки, попробовал, достаточно ли она прогрета, не горяча ли, и направился к Анне.
Очевидно, что роль прислужника в обряде омовения он взял на себя. Анна не возражала, хоть и поражалась собственной дерзости. Между нею и Ричардом словно происходила незримая битва, чья же выдержка окажется сильнее, кто первый сдастся под этой пыткой? Ладонь Ричарда не задерживалась на теле Анны дольше, чем на миг, но каждое его прикосновение заставляло сердце бешено биться в грудной клетке, так, что он мог почувствовать это волнение. Она незаметно покосилась на Ричарда: такое самообладание! Его внешняя невозмутимость могла обмануть, но он сам признался ей, что там, в доме Джорджа Кларенса, боялся проявить слабость. Теперь она знала, на что смотреть. Его бледность можно было списать на обманчивую игру теней, но сжатые плотно губы, так, что скулы становились гораздо острей, говорили о многом. Это напомнило несколько моментов из прошлого. Примерно так же Ричард был напряжен, когда по чистой случайности она чуть не обыграла его в шахматы, или когда они последний раз виделись в Миддлхейме, или когда он холодно сообщал о необходимости их брака. Как же ей хотелось разрушить это спокойствие!
Анна наклонила голову на бок так, чтобы в нужный момент поймать ладонь Ричарда между плечом и подбородком. Ей показалось, что она почти пленила его, когда он, развернув руку, пальцами провел по щеке Анны.
— Вот и все.
Ричарду удалось освободиться, а Анне еще предстояло испытание встать, демонстрируя себя. Добровольный прислужник промокнул ее тело сухой простыней. Прежде чем позволить ему накинуть вторую простынь, как покрывало, Анне необходимо было переступить бортик ванной. Нехорошо, если край ее такого необычного одеяния окажется замоченным. Она шагнула вперед, и в тот же момент Ричард подхватил ее на руки и крепко прижал к груди. Завернутая в простынь, спеленатая словно младенец, она не могла пошевелиться.
— Отпусти…
— Я не могу позволить, чтобы твои ножки коснулись холодного пола…
Объяснение показалось Анне вполне достойным. Ей удалось высвободить руки и обхватить коварного соблазнителя за шею. Такое положение было гораздо удобнее для обоих, Ричард, открыв дверь ногой, отнес девушку в соседнюю комнату.
Анна огляделась. Здесь определенно произошли изменения. То несоответствие, которое смутило ее во время краткого пребывания в комнате в прошлый раз, было устранено. Кровать стояла на положенном для нее месте. Только это была не обычная гостиничная кровать — а изящное ложе, неширокое, но с высоким резным пологом и балдахином из дорогой ткани, возможно, то самое, о котором так много болтали и шутили. Видимо, в кровати и была причина обеспокоившего ее шума. Не из воздуха же она появилась, и не волшебные духи ее сюда доставили. Анна вздрогнула, а Ричард прижал ее крепче, как ценную, только что пойманную добычу. Как бы не так. Она не глупая перепелка, трепыхающаяся в силках и запутывающаяся все больше и больше. Кое-что хитрый охотник все же не предусмотрел: ему предстояло выполнить еще один маленький, но важный женский каприз.
— Если с ними сейчас ничего не сделать, то поутру останется только срезать, — кротко и печально вздохнула Анна, попытавшись пальцами, словно гребнем, провести по волосам до самых кончиков.
— Моя прекрасная дама так нетерпелива, — прошептал ей на ухо Ричард, усаживая на край ложа. Анна поджала ноги и завязала край простыни так, что теперь ее наряд походил на одеяние девы времен Эллады. Ричард снова ее провел. Гребень из слоновой кости словно совершенно случайно оказался совсем неподалеку, но Ричард в роли заботливой нянюшки был невыносим. И все же Анна радовалась, что он до сих пор не овладел искусством расчесывать женские волосы. Видимо, ему не хватало практики, и это воодушевляло. Радовала ее и жесткость ложа — пожалуй, тот же стол, на котором Ричард чуть не овладел ею несколько часов назад, был мягче. Ужасная крамольная идея — надевать пояс целомудрия на мужчин, но эта кровать вполне могла считаться зароком верности.
Нет, Ричарду совершенно не давалось несложное искусство работы с гребнем. Он, конечно, старался, но Анне то и дело приходилось перехватывать пряди, чтобы не лишиться их. В конце концов она решила отнять у заботливого рыцаря орудие пытки. Завязалась шутливая борьба, в результате которой узел простыни развязался, и та упала, обнажая грудь. Сердитая Анна принялась приводить себя в порядок, зато гребень остался у нее.
— Не знаю как ты, но у меня разыгрался зверский аппетит… — с невинной улыбкой заявил Ричард.
Анна пожала плечами. На столик с нехитрыми закусками и с кувшином, наполненным, скорее всего, вином она уже обратила внимание. Только вот присоединяться к Ричарду за его трапезой Анна не собиралась. Ей еще нужно было привести в порядок волосы. Но и в этот раз вышло не так, как она планировала. Ричард взял на себя заботу накормить ее. В кувшине действительно было вино, чудеснейшая мальвазия. Смущенная Анна позволила Ричарду подносить кубок к ее губам и, осторожно, боясь облиться, делала глотки. Она сама не понимала, почему позволяет такую вольность, почему ест с его рук. Может, потому что ей нравилось ощущать себя беззащитным птенцом, нуждающимся в опеке. Только ее кормилец бессовестно этим пользовался. В очередной раз, когда она открыла рот, готовая съесть кусочек сыра, Ричард отвел руку. Не осознавая, что делает, Анна потянулась за лакомством, и чуть не коснулась губами подставленных губ Ричарда.
— Ты же говорил, что голоден? Но ничего не ешь… — попыталась она скрыть смущение.
— О, ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна! — Вместо ответа Ричард убрал за ухо выбившуюся прядь ее волос. — Глаза твои голубиные под кудрями твоими; волосы твои — как стадо коз, сходящих с горы Галаадской. — Анна засмотрелась в его безумные, почти демонические глаза и позволила уложить себя на спину.
— Ричард, — имя любимого прозвучало как стон. Ей хотелось раствориться, стать легким облачком. Смущение и стыд, остатки гордости вели ожесточенную борьбу с чем-то новым в ней. С чем-то, что было подвластно только Ричарду. Она проигрывала. Она теряла себя окончательно. Но в ее проигрыше была ее победа, в покорности — власть. Она осознавала это, но не стремилась воспользоваться своей властью. Особый голод, необычный и греховный — она ощущала его не меньше, чем Ричард.
— Как лента алая губы твои, и уста твои любезны. — Ричард наклонился так низко, что почти коснулся ее губ. — Как половинки гранатового яблока — ланиты твои под кудрями твоими. — Узел, сдерживающий ее нехитрое одеяние, был развязан…
— Пожалуйста… — прошептала Анна. Была ли это просьба остановиться, или же продолжать и прекратить сладостную пытку, она не знала.
За нее все решил Ричард. Она покорялась его ласкам, принимая самые смелые. Куда-то уходил страх, что ее любимому может не нравиться ее неопытность, или же напротив он посчитает ее слишком распущенной. Любовное соединение мужчины и женщины должно приносить удовольствие, а в своем первом браке она познала только отчаяние, когда, сжав зубы во время брачной ночи, ждала окончания унизительного действа, а потом долго лежала без сна опустошенная, не смея плакать, чтобы не показать свою слабость. Тогда она считала себя мертвой, по какой-то ошибке жило только тело без души. Но Ричард нашел способ возродить ее.
Умелый любовник не торопился овладеть своей нежной возлюбленной. Он чередовал поцелуи и прикосновения, то легкие и невесомые, то требовательные и страстные. Анна постепенно втягивалась в эту игру, то ускользая, то требуя большего. Она пыталась протестовать, когда рука Ричарда скользнула к складкам между ее ног, но ее возражения были остановлены поцелуем. Ласки были приятны, хотя ее тело и душа желали чего-то еще. Чего — она и сама не могла дать ответа.
Бедра Анны двигались вслед за рукой Ричарда. Когда же он прекратил сладостную пытку, она возмущенно застонала и снова поразилась своей несдержанности.
— Ты такая нетерпеливая. У нас еще столько времени. Вся жизнь…
— Может тогда завершим все после свадьбы, — Анна надула губы. Как смеет Ричард упрекать ее в несдержанности? Это она должна просить его подождать, а не лежать здесь, бесстыдно расставив ноги, поражаясь его умению сдерживаться.
— Нэнни… Моя упрямая, дерзкая девочка… — Ричард осыпал ее лицо поцелуями. — Если бы ты знала, как я желаю тебя.
Анна понимала. Разгоряченная, твердая как камень мужская плоть, сейчас прижималась к ее животу.
— Любимый, — прошептала она, возвращая поцелуй, и шире развела колени.
Ричард не торопился. Приподнявшись, он любовался такой соблазнительной позой Анны.
— Вся ты прекрасна, возлюбленная моя, и пятна нет на тебе! — он наклонился и поцеловал коленку возлюбленной. Его руки скользнули по ногам Анны — от бедер вверх, а потом вниз, к лодыжкам. Подхватив их, он заставил ее обвить ногами поясницу.
Движение…
Ожидание боли оказалось неоправданным. На самом деле, это была лишь малая часть цены, которую Анна согласна была платить ради того, чтобы быть с Ричардом. Но нет, ничего даже похожего. Она была благодарна Ричарду за то, что он давал привыкнуть к себе, действовал медленно и осторожно. Не просто соитие тел, нечто большее. Анна ловила дыхание любимого и дышала в такт. Ее уносила одна волна за другой, сначала мягкая, накатывающая, как легкий нежный бриз, затем неистовая и бушующая, как в самый сильный шторм. Анна ласкала спину Ричарда руками, выгибалась ему навстречу, поощряя, как могла. Что-то должно произойти, она чувствовала это каждой частичкой своей сущности. Анна откинула голову, устремив глаза в потолок. Или же это и не потолок, а то самое небо, доступное святым и безумным счастливцам? Вот она, та вершина, когда еще не много и упадешь вниз. Анна стонала, не имея сил сдерживаться…
Ричард успокоился позже. Несколько толчков, и он, задрожав, прижался к ней так сильно, насколько это было возможно.
Они лежали в обнимку. Анна думала, что если примоститься на груди любимого мужчины, то жесткое ложе станет удобнее самой изысканной кровати. Сон не шел, хотя тело окутала приятная усталость. Анна пребывала в блаженной дремоте.
— Если бы эта ночь не заканчивалась… — пробормотала она, высказывая вслух невозможную мечту, лениво растекающуюся и занимающую все ее мысли.
Ричард приподнял ее подбородок, заставляя посмотреть в глаза.
— Будет не одна такая ночь, но сначала ты должна кое-что мне сказать…
— Завтра, — притворно зевнула Анна и попыталась отодвинуться. Не тут-то было, Ричард крепко прижимал ее к себе. Ей хотелось крикнуть, какое право он имеет устраивать допросы, после того, как добился своего? Какое право он имеет бросать ее в пустоту ада, после того, как вознес на небеса?
— У тебя было достаточно времени подумать. Согласна ли ты, Анна Невилл, стать герцогиней Глостер и получить мужа в придачу?
Даже хорошо, что она не накинулась на Ричарда с упреками. Теперь, сохраняя лицо, она тоже выдерживала паузу, разыгрывая раздумье.
— Что же, — наконец произнесла она. — Как только истечет май, я стану твоей женой, Ричард, герцог Глостер.
Ричард кивнул, соглашаясь с ее выбором. Как только истечет май… Как только истечет год ее положенного вдовства. Впервые за сколько времени Анна подумала о своем первом муже с жалостью. Ей не за что было его прощать. Ради чужих амбиций и безмерного желания власти ее и Эдуарда бросили в одну постель. Теперь Анна никогда не узнает, смогла бы когда-нибудь их взаимная брезгливость перерасти хотя бы в уважительное равнодушие. Он мертв, а она жива и любима. И наверняка будет счастлива…
— Возможно, нам придется сократить срок. Все в руках господних, — задумчиво сказал Ричард, поглаживая живот Анны.
— Коварство — вот твое имя, — Анна все-таки легонько стукнула кулачком в грудь своего будущего супруга. Она должна была сердиться, но не могла. «Все в руках господних…» Возможно, позже она подумает о чести Невиллей и той неловкой ситуации, которая может возникнуть, если ей придется выходить замуж беременной. Потом, не сейчас… Сейчас она почти верила, что их первенец зачат в эту самую ночь.
_____________
• Из легенды Артурианского цикла «Как Тристан нашел Изольду» Пер. Шерешевской Н. В.
Эпилог
— Трудно поверить, что хозяин гостиницы только по доброте душевной пригрел ее у себя. Судомойка на кухне? Принцесса-белоручка? — толстяк Ланс смахнул с усов пену.
— Тссс… Такое болтать — не сносить головы… — Джози боязливо осмотрелся по сторонам. — К тому же, если бы если бы ему и пришло такое в башку, то сейчас бы эта башка торчала из петли со свешенным языком. А ты глянь на его довольную хитрую рожу!
Добродушный толстяк Ланс, выпучив глаза, последовал его примеру: дело-то серьезное. Простак Ланс еще не догадывался, что пройдоха Джози знает не больше, чем все остальные, просто, воспользовавшись любопытство товарища, развел того на холодное пиво, пообещав рассказать подробности, оставшиеся тайной для непосвященных.
— Все равно это как-то подозрительно. Хозяин своего не упустит, а тут такое милосердие. Да еще, как девушка оказалась в Лейстере, за столько миль от замка герцога Кларенса, где ей положено находиться?
— Кем положено? — Джози начинал сердиться на болтливого товарища: что если действительно кто услышит их разговор? Тот же секретарь Глостера, Кетсби, или же свой человек, Гезби. Но чтобы выслужиться и не на такое пойдешь. Тем более, дан был приказ — не болтать.
— Опекуном ее. Кларенсом… — не унимался Ланс.
— Ты тоже думаешь, что его высочество Кларенс к этому причастен? — присоединился к компании еще один любопытствующий.
— Да тише вы! Накличете беду, — проворчал Джози.
— Может, Приблуду расспросить? Он-то при командире и точно знает побольше, чем этот мошенник, — предложил Ланс подошедшему.
— Нет Приблуды. Отправили с важным поручением, как только узнали, что нашлась наша Анна, — вот в этом Джози был точно уверен, услышал лично от сэра Шелтона.
— Точно знает. Ничего, расспросим, как вернется… — согласились приятели.
Сплетники умокли. Высокородные гости собирались в путь. У гостиницы уже ожидал удобный конный паланкин, запряженный крепкими спокойными лошадками-тяжеловозами.
Выход Анны Невилл не сопровождался толпой зевак, как то могло случиться, если бы новость вышла дальше, чем за пределы гостиничного двора. Правда, и тем немногочисленным свидетелям, желающим приобщиться еще к каким-нибудь секретам, не довелось увидеть больше, чем положено: разве что край подола скромного недорого платья, подобающего скорее бедной служанке, чем принцессе. Все остальное скрывал дорогой мужской плащ с низко накинутым капюшоном, не позволяющим даже мельком заглянуть в лицо. Но если бы кто-то случайно или преднамеренно и попытался сделать нечто подобное, за такую дерзость он мог бы поплатиться жизнью. К паланкину леди Анну сопровождал герцог Глостер. Все чинно и строго, разве что руки молодых людей не размыкались дольше, чем положено, когда Анна села в экипаж. Хотя, возможно, все было в пределах заведенного порядка, а такая чуждая для Великого Констебля слабость только привиделась Дику Шелтону, искренне считавшему, что достойной компенсацией за все неприятности, недоразумения и неловкие моменты стало бы скорое объявление свадьбы герцога Глостера и беглянки Анны.
Хозяин гостиницы, прислуга и солдаты отряда Шелтона провожали отбывающую процессию.
Свадьба Ричарда и Анны состоялась, как и положено, в начале июня. И можно было сказать, что жили они долго и счастливо и на этом завершить историю, но если заглянуть за горизонт…
Алан Деббич так и не вернулся в отряд. О его дальнейшей судьбе ходили самые разные слухи. Кто-то утверждал, что мальчишка так и не справился с поручением и по дороге утонул в болоте. Свидетелем вроде был один из местных, который не успел, или не захотел прийти на помощь. Другие видели шустрого мальчишку при дворе герцога Бекингема, где благодаря своим способностям тот сделал достойную карьеру. Еще утверждали, что Алан воспользовался совсем другими своими талантами и, очаровав вдовствующую баронессу Филиппу Майсрейв, поселился, как хозяин, в ее Замке-на-Скале.
Почтенный хозяин «Голубого кабана» даже не рассчитывал, что когда-нибудь в его гостинице снова остановятся такой высокородный гость. И уж точно не рассчитывал снова увидеть Ричарда Плантагенета. Однако через тринадцать лет Ричард, уже король Англии, снова снял те же комнаты теперь только для себя одного, остановившись на ночлег по пути к полю битвы, которая должна была стать для него роковой. Неизвестно какие мысли тревожили в ту ночь монарха и можно ли сказать, была ли та ночь решающей, но последующие события кардинально изменили историю Англии.
На поле Босворда вместе с другими рыцарями, угасающим цветом английского рыцарства, погиб и сэр Гай Гезби.
Сэр Шелтон доживал свой век в окружении любящей жены, детей и внуков. Ворчал на невезение, вспоминал былые дни. То, что ветры перемен не коснулись его и его семейства, он должен был благодарить свою странную бесшабашную фортуну. Дику Шелтону не посчастливилось, или же наоборот, повезло получить травму во время злосчастной Французской кампании. Не ранение, просто несчастный случай, из-за которого на военной карьере был поставлен крест, но именно это спасло ему жизнь.
Все это будет… Но не скоро… Пока же впереди была только добрая дорога, и не было препятствий, которые невозможно преодолеть.
Название: Хвост гоняется за лисой, или История одного побега
Автор: Roksan de Clare
Идея: Евгения Морозова
Бета: allayonel, и Lucky Jack
Канон: Р. Л. Стивенсон "Черная стрела"
Размер: миди, около 16 000 слов
Пейринг/Персонажи: Ричард Шелтон, Ричард Глостер/Анна Невилл, Джон Хемли, Джордж Кларенс, Изабелла Невилл, ОМП, ОЖП, некоторые исторические персоны.
Категория: джен, гет
Жанр: драма, романс, постканон
Рейтинг: R
Краткое содержание: Если бы не некоторые исторические зигзаги, то повесть «Черная стрела» могла бы быть о нестойком ланкастерце Дике Шелтоне встретившего восьмилетнего Ричарда Йорка подбившего послушного мальчика Уильяма Кетсби сбежать для защиты правого дела. Дик мог бы сдать ценного пленника своим и получить заслуженную награду, если бы не голос совести в лице странного мальчика Джона Метчема. Прошло десять лет.
Примечания/предупреждения: 1. Действие происходит через десять лет после событий описанных в романе.
2. Имеется литературно-исторический зигзаг, связанный с возрастом некоторых героев.
3. Алан Деббич позаимствован у Симоны Вилар цикл "Анна Невиль"
Размещение: запрещено без разрешения автора
Скачать: Хвост гоняется за лисой, или История одного побега (doc, txt, pdf, fb2)
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. РИЧАРД ГЛОСТЕРГлава восемь. В «Голубом кабане»
Встреча с Глостером должна была состояться в «Голубом кабане», неплохой малолюдной гостинице. Впрочем, как понял Шелтон по разговору с человеком герцога, прибывшим все устроить для визита, оставаться тут Глостер не собирался. Суд над Шелтоном обещал быть коротким, а вот к добру или к худу — это было неизвестно.
Шелтон не считал себя виновным. Деяния, творимые «волками» в мирное время, заслуживали смерти. «Волки» не грабили для себя, как делали наемники Маргариты Анжуйской, и чья плата состояла из захваченных трофеев. Ситуация не была похожа и на разорение Шорби, об участии в котором сэр Шелтон предпочитал не вспоминать. То прошлое можно оправдать войной. Смысл этих преступлений был мелкий и гадкий, вязкий и дурно пахнущий, как болотная жижа, от которой потом трудно отмыться. К тому же, затяни он с расправой, всплыло бы участие в этом деле сэра Джона Хемли. Себя Шелтон считал виновным только в том, что во все это оказался втянутым его друг. Но это был его выбор, так что и здесь Дик был причастен только косвенным образом.
— Простите…
При всей своей безудержной храбрости, иногда граничившей с безумием, сэр Шелтон являлся трезвомыслящим человеком и прекрасно понимал, что отодрать уши мальчишке, который держит у твоего горла бритву, идея не самая лучшая. Потому он просто заметил:
— Будь осторожнее.
— Да. Такое больше не случится, — ответил Алан и как-то умудрился порезать себе ладонь.
— Не переживай, малыш. Все будет хорошо. И ты, наконец, увидишь Глостера.
— Я не могу, — голосом, полным страдания, проговорил Алан.
Мальчишка снова о чем-то задумался, и Шелтону только чудом удалось перехватить его ладонь, прежде чем лезвие погрузилось в кожу дальше, чем нужно, и он успел получить совсем не боевой шрам.
— Убить меня решил? — прикрикнул Шелтон. — Что ты хотел? — смотреть на Алана и его глаза голодного щенка, который видит человека с краюхой хлеба, было невозможно.
— Вы не могли бы отправить меня с каким-нибудь поручением? — нашелся Алан.
— Ты позаботился, чтобы моя лошадь была почищена?
— Конечно! — приободрился мальчик.
Дальнейшее бритье прошло без происшествий.
— Отлично, — ощупывал себя Шелтон. Все-таки ловким и проворным рукам Алана здесь не было равных.
— Когда мне отправляться?
— Куда?
Алан снова взглянул на Шелтона своим обезоруживающим щенячьим взглядом.
— С поручением!
— Кто тебе сказал, что ты должен куда-то ехать?
— Но вы же сказали приготовить лошадь? — Алан даже взвизгнул от возмущения.
— В чем дело? Я сказал ее почистить.
— Сэр Шелтон! Вы благородный и храбрый рыцарь. Только вам могу я доверить эту тайну…
— Потом поговорим, парень…
Шелтон ушел, оставив отчаявшегося Алана одного.
— Нет! Нет! Нет! — вместо того, чтобы вынести таз с мыльной водой и приступить к остальным обязанностям, которых точно было предостаточно, Алан шагал по комнате и заламывал руки. — Если он отвернется от меня, я не переживу. Лучше в монастырь. Они забудут обо мне. Вот, точно. Никому не интересен Алан Деббич.
Вот в этом-то Приблуда и ошибался. Неловкость Алана и его такая странная просьба натолкнули Ричарда Шелтона на одну мысль. Кто знает, чем могло закончиться расследование дела Глостером, если Великий Констебль будет не в духе. Поиски Анны Невилл не давали результата. Шелтону тоже не чем было его порадовать. Вопрос о пропавшей принцессе обязательно будет задан. Потому небольшой отвлекающий маневр не помешал бы. Это было так кстати, что в своих похождениях Алану довелось столкнуться с «волками». Не то чтобы Шелтон сомневался в правомерности своих действий, но одно дело просто вершить суд, другое — свидетельство своего человека. Пусть даже такого ничтожного, как Алан Деббич.
При этом малышу Алану предстояло выступить в роли той самой обезьянки, которая заставляет улыбнуться даже самого черствого зрителя. По щелчку хозяина вертепа Приблуде предстояло рассказать свою историю. Глостер не собирался задерживаться надолго. Так что такого отвлекающего маневра, чтобы сохранить их шкуры, было бы вполне достаточно.
— Присматривай за Приблудой, — предупредил он проныру Джози, но в нужный момент мальчишки все равно не оказалось на месте. Глостер терял терпение, а в роли шута оказался сам Шелтон. — Где он? — лютовал он.
На поиски пропавшего отправился Гай Гезби, и вот тут-то Шелтон был уверен, если мальчишка жив, то доставлен он будет в считанные минуты. Почти так и произошло.
— Приблуда тут был. Я сказал ему, что его к командиру вызывают. Он сказал, что у него живот болит и куда-то удрал. Бывает, — доложил Джози.
— Бывает, — спокойно согласился Гезби, хотя во внезапную болезнь Алана не поверил.
Возле отхожих мест, где следовало «лечить» больной желудок, Алана не было. Нашелся он совсем в другом конце двора. Мальчик ловко спрятался за пустыми бочками и мог бы оказаться незамеченным даже вездесущим Гаем, если бы не выдал себя кашлем.
Гай Гезби вытащил его из его убежища за ворот куртки, как вытаскивают щенка за шкирку.
— Сам пойдешь или погнать пинками?
— Сам.
В зал, где проходило следствие, Алан входил, как праведник, осужденный на несправедливую казнь: расправив плечи и вздернув подбородок. Шелтон потер ладони: еще не поздно, сейчас начнется представление.
— Рассказывай, — обратился он к мальчику.
Алан молчал. Он только улыбнулся так, что Шелтон испугался, не сошел ли мальчишка с ума. Что-то не то творилось с Глостером. Он побледнел и подскочил. В несколько шагов он оказался рядом с мальчиком. Тот хотел что-то сказать, но герцог прервал его.
— Подожди, — одного взгляда было достаточно, чтобы Шелтон, последовав примеру молодого секретаря Глостера Уильяма Кетсби, встал и покинул зал.
— Что происходит? — поинтересовался он, когда они оказались за дверью.
— Это вы у меня спрашиваете? Что вы творите? — огрызнулся Кетсби. — Вы представляете, какой скандал может разразиться?
— Скандал? — переспросил Шелтон.
— Зачем было устраивать маскарад?
— Да о чем вы?
— Что вы знаете об этом Алане?
Тем временем стало известно, что планы герцога Глостера изменились. Слуги суетились, обустраивая лучшую комнату в соответствии запросами высокого гостя.
— Теперь припишут еще и принуждение, — хмыкнул Кетсби. Пронырливый юрист уже прояснил ситуацию. — И вы действительно все это время ни о чем не догадывались?
— Думаю, вы сумеете позаботиться, чтобы все прояснить, — Шелтон все еще был обескуражен свалившейся на него новостью. Подтрунивание сообщника его выводило из себя. Молодой нагловатый тип ему решительно не нравился. Очевидно же, что для Кетсби это был тот самый шанс выслужиться, и все из-за пикантной ситуации, виновником которой был Шелтон.
— Напротив. Создадим такую невозможную легенду, чтобы в нее было трудно поверить. Тогда легко будет спрятать правду. Хорошо, что хозяин гостиницы человек надежный. Болтать лишнее не будет…
Шелтон проворчал нечто не разборчивое себе под нос. Он должен стать одним из распространителей этой легенды, и такая роль ему не очень нравилась. А ему еще предстояло правдоподобно объяснить ребятам в отряде, куда же делся Приблуда Алан.
Глава девять. Коварный герцог
Все подготовленные слова оправдания, все едкие обвинительные речи, которыми Анна собиралась парировать любое обвинение, вылетели из головы, словно их и не было. Так же как и мучавший долгое время вопрос: любит ли ее Ричард. Столько времени потрачено на недомолвки, когда правда выяснилась без лишних разговоров.
Ричард нежно держал ее лицо в ладонях, как будто все еще не мог поверить, что вот она — живая, а Анна, перехватив его руку, прижалась губами к запястью, чуть выше повязанной зеленой ленты, ее ленты. Анне тогда было восемь? Или девять? Она повязала ленту на запястье юному Ричарду Глостеру, как знак забытой рыцарской традиции, когда рыцарь носил вещь своей прекрасной дамы. Ричард снял ее подарок раньше, чем попал на глаза другим мальчикам, воспитанникам Миддлхема, но не вернул. Свое особое отношение к младшей дочери графа Уорика он выражал в дергании ее за косы. Сущее ребячество от двенадцатилетнего жениха, к тому же герцога и принца, рассуждала Анна, но не возражала. К сестре Изабелле Ричард такого внимания не проявлял. Потом все перевернулось, и незрелым ребенком уже оказалась Анна. Такой считал двенадцатилетнюю Анну внезапно повзрослевший шестнадцатилетний Ричард, словно сговорившийся с матушкой и отвергнувший предложение Анны обвенчаться тайно. Ричард уважал своего наставника графа Уорика и любил брата короля Эдуарда, а их с Анной чувства оказалась между двух огней. Любовь ли? Первый и последний раз Анна задала Ричарду такой вопрос.
— Какая же ты еще маленькая, — сказал рассудительный Ричард, избегая прямого ответа. Кто же знал, что то свидание станет последним перед долгой разлукой?
— Почему ты не дал мне знак? У Джорджа… Я же не знала, что думать…
Анна не замечала, что слезы застилали глаза. Ричард прижал ее к груди, успокаивал поглаживаниями и ласковым: «Тише… Тише… Все хорошо».
— Потому что я мог бы не сдержаться, и просто зажиманиями и поцелуями в темном углу это не закончилось бы… — прошептал с хрипотцой ей на ухо Ричард.
Анна от неожиданности даже перестала всхлипывать.
— А я, может бы, и не отбивалась бы… — она хотела скопировать интонацию Ричарда, но получилось по-детски обиженно, поэтому Анна чуть отстранилась и кокетливо наклонила голову. — Эти условности. Почему мы не можем быть просто мужчиной и женщиной? Хоть ненадолго.
Анна прикусила губу: вот точно сболтнула лишнее, но было поздно.
— Если пожелаешь…
Объятья стали уже не нежными и почти невесомыми, а крепкими, властными. Поцелуи — не невинными, братскими, а требовательными, жаркими. Ричард оттеснял Анну дальше и дальше, пока она не оказалась прижатой к столу, на который он и посадил ее, подняв словно перышко.
— Нет, — Анна свела вместе бедра. — Нет… — повторила она и отвернулась, не давая себя поцеловать.
— Прости… — руки Ричарда с ее талии переместились на плечи, а потом он и вовсе их одернул, словно сделал, что-то недозволенное, и из-за его прикосновений она могла рассыпаться у него на глазах.
Повисло неловкое тяжелое молчание. Ричард ерошил волосы. Анна запрокинула голову, пытаясь отдышаться. Кое-что она должна еще выяснить. Нужные слова наконец-то нашлись. Очень медленно, чтобы не растерять их, она начала:
— Я была замужем… У тебя дети от других женщин… Это прошлое, которое нельзя забыть, а можно только принять… Нужно ли тебе будущее со мной?
— Душа моя… Жизнь моя… Я не представляю себе будущее без тебя…
Так искренне. Сердце Анны трепыхалось словно птичка в клетке. Она пыталась сдержать улыбку. Дальнейшее она планировала сказать с торжественной и серьезной миной.
— И еще… Я бы хотела просить… Мне необходимо… — Анна замолчала, пока обеспокоенный Ричард не спросил сам.
— Что?
— Помыться… — еле выдавила из себя девушка, понимая, что краснеет. Спектакль не получился, поскольку роль свою она не выдержала. Нет. Ричард точно не поймет, как в такой момент она может думать об этом. Анна по возможности старалась держать себя в чистоте, но понимала, что рядом с великолепным Ричардом ее обветренное лицо и руки в мозолях и царапинах выглядели просто ужасно. Не говоря уже о поломанных ногтях. Она хотела избежать встречи еще и поэтому. Все это можно поправить со временем, но пыль, что въелась в кожу после стольких недель в отряде и после боевого крещения, была невыносима. Анна чувствовала себя грязной совсем не в переносном значении этого слова.
Анна так смутилась из-за непозволительной открытости, что пропустила краткий миг недоумения на лице Ричарда.
— Как пожелаешь, моя любовь.
Анна опять прикусила губу: снова сказала лишнее. У Ричарда был такой дьявольски коварный взгляд, что у нее даже мурашки пробежали. «Сказанного не воротишь», — вздохнула Анна. Ей стало страшно. Но к страху примешивались томление и неуверенность.
Ричард оставил Анну ненадолго, чтобы отдать кое-какие распоряжения. А спустя несколько минут они уже сидели и болтали, живо обсуждая давние счастливые дни в Миддлхейме, ни слова не говоря о событиях, случившихся совсем недавно.
Никто им не мешал. Ричард нежно придерживал Анну за локоть. Она рассмеялась при мысли, что свидетели, заставшие их в подобной ситуации, наверняка пришли бы в недоумение из-за ее наряда. Рассмеялась и тут же испугалась. Когда ей приходилось изображать мальчика, самым сильным страхом для нее являлась угроза разоблачения, но тогда дело касалось только ее чести…
— Больше не нужно бояться… — Ричард поцеловал ее в висок, успокаивая, и тут в дверь осторожно постучали. Анна встревожено подняла голову. Ричард встал и подал ей руку.
Гостиница словно по желанию доброго волшебника — покровителя влюбленных — опустела подобно сказочному лесу.
В наступившей тишине Анна слышала только шаги своего проводника. Сама она ступала легко и неслышно, как зачарованная дева в объятиях пленившего ее рыцаря. Анна ощущала себя маленькой птичкой, пойманной в расставленные сети своего возлюбленного. Коварный птицелов подвел ее к дверям комнаты и отворил их.
Первая комната казалась слишком большой и пустой. Ричард, не останавливаясь, повел ее дальше, в смежную комнату.
Эта комната была гораздо меньше, и, соответственно пожеланию Анны, в ней была устроена уютная купальня. Посреди комнаты стаяла наполненная горячей водой деревянная бадья. В воздухе чувствовался пьянящий аромат трав. Розмарин и базилик, мята и вербена, а может, еще что-то. Анна не могла определить. На краю бадьи висело сложенное полотенце, чтобы безболезненно можно было откинуться на него и понежиться. По углам горели свечи, придавая обстановке некую загадочность. А над очагом грелся котел с водой.
Ричард покинул Анну, ничего не объясняя. Хотя все и так было понятно. Только за ним закрылась дверь, девушка начала раздеваться, не дожидаясь служанку, которая должна была ей помочь. Вода была чудесная. Было бы жаль дать ей остыть.
Только Анна успела погрузиться в ванну и блаженно вздохнуть, как за стеной раздался какой-то грохот и возня. Потом наступила тишина. Анна вся сжалась. Она поняла, почему та первая комната показалась ей необычной. Там не было такого обычного для гостиниц предмета мебели, как кровать. Наверное, сейчас… Но подозрительный шум больше не повторялся. Вода была такой теплой. Анна не помнила, когда ей последний раз было так хорошо. Она больше не была сама по себе, вынужденная бороться за жизнь в одиночку. Так приятно было ощущать себя под защитой. Странно было только то, что Ричард все еще не прислал служанку. Пусть Анна и могла о себе позаботиться, но чтобы подлить горячей воды пришлось бы вылезать из уютной бадьи-купели, а этого ей сейчас хотелось меньше всего. Хотя, пока ей и так было хорошо. Запах трав кружил голову. Она нежилась в воде, как Изольда на покрывале из душистых листьев. Анна не удержалась и замурлыкала на мотив шаловливой песенки придворного менестреля Кларенса:
Три дерева в нашем растут лесу:
Плющ, падуб и красный тис.
Листвы не теряют они зимой
— Теперь Тристан навсегда будет мой!*
Где-то на второй строчке, Анна почувствовала, что в комнате уже не одна. Кто-то вошел очень тихо, и встал за ее спиной. Наверное, это нерадивая служанка, которая не знает, как заговорить и что сделать, чтобы не получить нагоняй за опоздание, решила Анна и продолжила напевать. Было время, когда ее приятный голос услаждал слух королей, а в этот раз повезло простолюдинке.
— Какой удивительный пример женского коварства! — сказал Ричард.
Анна пискнула и погрузилась с головой в воду, понимая, как ошиблась. Теперь она оказалась в гораздо более неловком положении. Бадья была не настолько большой, чтобы в ней спрятаться. На поверхности в поле зрения вероломного Ричарда были обнаженные коленки Анны и частично бедра. К тому же надолго задерживать дыхание Анна не могла, пришлось выныривать.
Пытаясь не фыркать и не отплевываться от попавшей в рот воды, прикрыв грудь руками, Анна испуганно смотрела на Ричарда. Он был одет по-домашнему, без лишнего лоска, в брюки и рубаху. Сидя перед очагом вполоборота к ней, он усердно ворочал кочергой в углях, пытаясь заставить огонь побыстрее охватить кучу тряпья. Анна с интересом вытянула шею, пытаясь разглядеть, что так торопливо ее защитник пытался сжечь.
— От мальчика нужно избавиться. Ты так не думаешь? — Ричард словно прочитал ее мысли.
— Но у меня больше ничего нет. Разве мне не нужна другая одежда? — забеспокоилась Анна.
— Любовь моя, до утра она тебе не понадобится.
От возмущения и смущения Анне захотелось опять уйти с головой под воду.
— Напрасно женщин обвиняют в коварстве. По сравнению с нами мужчины преуспели в этом куда больше.
Ричард ничего не ответил. Он набрал кувшином из котла кипящую воду, разбавил ее из стоящей рядом кадки, попробовал, достаточно ли она прогрета, не горяча ли, и направился к Анне.
Очевидно, что роль прислужника в обряде омовения он взял на себя. Анна не возражала, хоть и поражалась собственной дерзости. Между нею и Ричардом словно происходила незримая битва, чья же выдержка окажется сильнее, кто первый сдастся под этой пыткой? Ладонь Ричарда не задерживалась на теле Анны дольше, чем на миг, но каждое его прикосновение заставляло сердце бешено биться в грудной клетке, так, что он мог почувствовать это волнение. Она незаметно покосилась на Ричарда: такое самообладание! Его внешняя невозмутимость могла обмануть, но он сам признался ей, что там, в доме Джорджа Кларенса, боялся проявить слабость. Теперь она знала, на что смотреть. Его бледность можно было списать на обманчивую игру теней, но сжатые плотно губы, так, что скулы становились гораздо острей, говорили о многом. Это напомнило несколько моментов из прошлого. Примерно так же Ричард был напряжен, когда по чистой случайности она чуть не обыграла его в шахматы, или когда они последний раз виделись в Миддлхейме, или когда он холодно сообщал о необходимости их брака. Как же ей хотелось разрушить это спокойствие!
Анна наклонила голову на бок так, чтобы в нужный момент поймать ладонь Ричарда между плечом и подбородком. Ей показалось, что она почти пленила его, когда он, развернув руку, пальцами провел по щеке Анны.
— Вот и все.
Ричарду удалось освободиться, а Анне еще предстояло испытание встать, демонстрируя себя. Добровольный прислужник промокнул ее тело сухой простыней. Прежде чем позволить ему накинуть вторую простынь, как покрывало, Анне необходимо было переступить бортик ванной. Нехорошо, если край ее такого необычного одеяния окажется замоченным. Она шагнула вперед, и в тот же момент Ричард подхватил ее на руки и крепко прижал к груди. Завернутая в простынь, спеленатая словно младенец, она не могла пошевелиться.
— Отпусти…
— Я не могу позволить, чтобы твои ножки коснулись холодного пола…
Объяснение показалось Анне вполне достойным. Ей удалось высвободить руки и обхватить коварного соблазнителя за шею. Такое положение было гораздо удобнее для обоих, Ричард, открыв дверь ногой, отнес девушку в соседнюю комнату.
Анна огляделась. Здесь определенно произошли изменения. То несоответствие, которое смутило ее во время краткого пребывания в комнате в прошлый раз, было устранено. Кровать стояла на положенном для нее месте. Только это была не обычная гостиничная кровать — а изящное ложе, неширокое, но с высоким резным пологом и балдахином из дорогой ткани, возможно, то самое, о котором так много болтали и шутили. Видимо, в кровати и была причина обеспокоившего ее шума. Не из воздуха же она появилась, и не волшебные духи ее сюда доставили. Анна вздрогнула, а Ричард прижал ее крепче, как ценную, только что пойманную добычу. Как бы не так. Она не глупая перепелка, трепыхающаяся в силках и запутывающаяся все больше и больше. Кое-что хитрый охотник все же не предусмотрел: ему предстояло выполнить еще один маленький, но важный женский каприз.
— Если с ними сейчас ничего не сделать, то поутру останется только срезать, — кротко и печально вздохнула Анна, попытавшись пальцами, словно гребнем, провести по волосам до самых кончиков.
— Моя прекрасная дама так нетерпелива, — прошептал ей на ухо Ричард, усаживая на край ложа. Анна поджала ноги и завязала край простыни так, что теперь ее наряд походил на одеяние девы времен Эллады. Ричард снова ее провел. Гребень из слоновой кости словно совершенно случайно оказался совсем неподалеку, но Ричард в роли заботливой нянюшки был невыносим. И все же Анна радовалась, что он до сих пор не овладел искусством расчесывать женские волосы. Видимо, ему не хватало практики, и это воодушевляло. Радовала ее и жесткость ложа — пожалуй, тот же стол, на котором Ричард чуть не овладел ею несколько часов назад, был мягче. Ужасная крамольная идея — надевать пояс целомудрия на мужчин, но эта кровать вполне могла считаться зароком верности.
Нет, Ричарду совершенно не давалось несложное искусство работы с гребнем. Он, конечно, старался, но Анне то и дело приходилось перехватывать пряди, чтобы не лишиться их. В конце концов она решила отнять у заботливого рыцаря орудие пытки. Завязалась шутливая борьба, в результате которой узел простыни развязался, и та упала, обнажая грудь. Сердитая Анна принялась приводить себя в порядок, зато гребень остался у нее.
— Не знаю как ты, но у меня разыгрался зверский аппетит… — с невинной улыбкой заявил Ричард.
Анна пожала плечами. На столик с нехитрыми закусками и с кувшином, наполненным, скорее всего, вином она уже обратила внимание. Только вот присоединяться к Ричарду за его трапезой Анна не собиралась. Ей еще нужно было привести в порядок волосы. Но и в этот раз вышло не так, как она планировала. Ричард взял на себя заботу накормить ее. В кувшине действительно было вино, чудеснейшая мальвазия. Смущенная Анна позволила Ричарду подносить кубок к ее губам и, осторожно, боясь облиться, делала глотки. Она сама не понимала, почему позволяет такую вольность, почему ест с его рук. Может, потому что ей нравилось ощущать себя беззащитным птенцом, нуждающимся в опеке. Только ее кормилец бессовестно этим пользовался. В очередной раз, когда она открыла рот, готовая съесть кусочек сыра, Ричард отвел руку. Не осознавая, что делает, Анна потянулась за лакомством, и чуть не коснулась губами подставленных губ Ричарда.
— Ты же говорил, что голоден? Но ничего не ешь… — попыталась она скрыть смущение.
— О, ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна! — Вместо ответа Ричард убрал за ухо выбившуюся прядь ее волос. — Глаза твои голубиные под кудрями твоими; волосы твои — как стадо коз, сходящих с горы Галаадской. — Анна засмотрелась в его безумные, почти демонические глаза и позволила уложить себя на спину.
— Ричард, — имя любимого прозвучало как стон. Ей хотелось раствориться, стать легким облачком. Смущение и стыд, остатки гордости вели ожесточенную борьбу с чем-то новым в ней. С чем-то, что было подвластно только Ричарду. Она проигрывала. Она теряла себя окончательно. Но в ее проигрыше была ее победа, в покорности — власть. Она осознавала это, но не стремилась воспользоваться своей властью. Особый голод, необычный и греховный — она ощущала его не меньше, чем Ричард.
— Как лента алая губы твои, и уста твои любезны. — Ричард наклонился так низко, что почти коснулся ее губ. — Как половинки гранатового яблока — ланиты твои под кудрями твоими. — Узел, сдерживающий ее нехитрое одеяние, был развязан…
— Пожалуйста… — прошептала Анна. Была ли это просьба остановиться, или же продолжать и прекратить сладостную пытку, она не знала.
За нее все решил Ричард. Она покорялась его ласкам, принимая самые смелые. Куда-то уходил страх, что ее любимому может не нравиться ее неопытность, или же напротив он посчитает ее слишком распущенной. Любовное соединение мужчины и женщины должно приносить удовольствие, а в своем первом браке она познала только отчаяние, когда, сжав зубы во время брачной ночи, ждала окончания унизительного действа, а потом долго лежала без сна опустошенная, не смея плакать, чтобы не показать свою слабость. Тогда она считала себя мертвой, по какой-то ошибке жило только тело без души. Но Ричард нашел способ возродить ее.
Умелый любовник не торопился овладеть своей нежной возлюбленной. Он чередовал поцелуи и прикосновения, то легкие и невесомые, то требовательные и страстные. Анна постепенно втягивалась в эту игру, то ускользая, то требуя большего. Она пыталась протестовать, когда рука Ричарда скользнула к складкам между ее ног, но ее возражения были остановлены поцелуем. Ласки были приятны, хотя ее тело и душа желали чего-то еще. Чего — она и сама не могла дать ответа.
Бедра Анны двигались вслед за рукой Ричарда. Когда же он прекратил сладостную пытку, она возмущенно застонала и снова поразилась своей несдержанности.
— Ты такая нетерпеливая. У нас еще столько времени. Вся жизнь…
— Может тогда завершим все после свадьбы, — Анна надула губы. Как смеет Ричард упрекать ее в несдержанности? Это она должна просить его подождать, а не лежать здесь, бесстыдно расставив ноги, поражаясь его умению сдерживаться.
— Нэнни… Моя упрямая, дерзкая девочка… — Ричард осыпал ее лицо поцелуями. — Если бы ты знала, как я желаю тебя.
Анна понимала. Разгоряченная, твердая как камень мужская плоть, сейчас прижималась к ее животу.
— Любимый, — прошептала она, возвращая поцелуй, и шире развела колени.
Ричард не торопился. Приподнявшись, он любовался такой соблазнительной позой Анны.
— Вся ты прекрасна, возлюбленная моя, и пятна нет на тебе! — он наклонился и поцеловал коленку возлюбленной. Его руки скользнули по ногам Анны — от бедер вверх, а потом вниз, к лодыжкам. Подхватив их, он заставил ее обвить ногами поясницу.
Движение…
Ожидание боли оказалось неоправданным. На самом деле, это была лишь малая часть цены, которую Анна согласна была платить ради того, чтобы быть с Ричардом. Но нет, ничего даже похожего. Она была благодарна Ричарду за то, что он давал привыкнуть к себе, действовал медленно и осторожно. Не просто соитие тел, нечто большее. Анна ловила дыхание любимого и дышала в такт. Ее уносила одна волна за другой, сначала мягкая, накатывающая, как легкий нежный бриз, затем неистовая и бушующая, как в самый сильный шторм. Анна ласкала спину Ричарда руками, выгибалась ему навстречу, поощряя, как могла. Что-то должно произойти, она чувствовала это каждой частичкой своей сущности. Анна откинула голову, устремив глаза в потолок. Или же это и не потолок, а то самое небо, доступное святым и безумным счастливцам? Вот она, та вершина, когда еще не много и упадешь вниз. Анна стонала, не имея сил сдерживаться…
Ричард успокоился позже. Несколько толчков, и он, задрожав, прижался к ней так сильно, насколько это было возможно.
Они лежали в обнимку. Анна думала, что если примоститься на груди любимого мужчины, то жесткое ложе станет удобнее самой изысканной кровати. Сон не шел, хотя тело окутала приятная усталость. Анна пребывала в блаженной дремоте.
— Если бы эта ночь не заканчивалась… — пробормотала она, высказывая вслух невозможную мечту, лениво растекающуюся и занимающую все ее мысли.
Ричард приподнял ее подбородок, заставляя посмотреть в глаза.
— Будет не одна такая ночь, но сначала ты должна кое-что мне сказать…
— Завтра, — притворно зевнула Анна и попыталась отодвинуться. Не тут-то было, Ричард крепко прижимал ее к себе. Ей хотелось крикнуть, какое право он имеет устраивать допросы, после того, как добился своего? Какое право он имеет бросать ее в пустоту ада, после того, как вознес на небеса?
— У тебя было достаточно времени подумать. Согласна ли ты, Анна Невилл, стать герцогиней Глостер и получить мужа в придачу?
Даже хорошо, что она не накинулась на Ричарда с упреками. Теперь, сохраняя лицо, она тоже выдерживала паузу, разыгрывая раздумье.
— Что же, — наконец произнесла она. — Как только истечет май, я стану твоей женой, Ричард, герцог Глостер.
Ричард кивнул, соглашаясь с ее выбором. Как только истечет май… Как только истечет год ее положенного вдовства. Впервые за сколько времени Анна подумала о своем первом муже с жалостью. Ей не за что было его прощать. Ради чужих амбиций и безмерного желания власти ее и Эдуарда бросили в одну постель. Теперь Анна никогда не узнает, смогла бы когда-нибудь их взаимная брезгливость перерасти хотя бы в уважительное равнодушие. Он мертв, а она жива и любима. И наверняка будет счастлива…
— Возможно, нам придется сократить срок. Все в руках господних, — задумчиво сказал Ричард, поглаживая живот Анны.
— Коварство — вот твое имя, — Анна все-таки легонько стукнула кулачком в грудь своего будущего супруга. Она должна была сердиться, но не могла. «Все в руках господних…» Возможно, позже она подумает о чести Невиллей и той неловкой ситуации, которая может возникнуть, если ей придется выходить замуж беременной. Потом, не сейчас… Сейчас она почти верила, что их первенец зачат в эту самую ночь.
_____________
• Из легенды Артурианского цикла «Как Тристан нашел Изольду» Пер. Шерешевской Н. В.
Эпилог
— Трудно поверить, что хозяин гостиницы только по доброте душевной пригрел ее у себя. Судомойка на кухне? Принцесса-белоручка? — толстяк Ланс смахнул с усов пену.
— Тссс… Такое болтать — не сносить головы… — Джози боязливо осмотрелся по сторонам. — К тому же, если бы если бы ему и пришло такое в башку, то сейчас бы эта башка торчала из петли со свешенным языком. А ты глянь на его довольную хитрую рожу!
Добродушный толстяк Ланс, выпучив глаза, последовал его примеру: дело-то серьезное. Простак Ланс еще не догадывался, что пройдоха Джози знает не больше, чем все остальные, просто, воспользовавшись любопытство товарища, развел того на холодное пиво, пообещав рассказать подробности, оставшиеся тайной для непосвященных.
— Все равно это как-то подозрительно. Хозяин своего не упустит, а тут такое милосердие. Да еще, как девушка оказалась в Лейстере, за столько миль от замка герцога Кларенса, где ей положено находиться?
— Кем положено? — Джози начинал сердиться на болтливого товарища: что если действительно кто услышит их разговор? Тот же секретарь Глостера, Кетсби, или же свой человек, Гезби. Но чтобы выслужиться и не на такое пойдешь. Тем более, дан был приказ — не болтать.
— Опекуном ее. Кларенсом… — не унимался Ланс.
— Ты тоже думаешь, что его высочество Кларенс к этому причастен? — присоединился к компании еще один любопытствующий.
— Да тише вы! Накличете беду, — проворчал Джози.
— Может, Приблуду расспросить? Он-то при командире и точно знает побольше, чем этот мошенник, — предложил Ланс подошедшему.
— Нет Приблуды. Отправили с важным поручением, как только узнали, что нашлась наша Анна, — вот в этом Джози был точно уверен, услышал лично от сэра Шелтона.
— Точно знает. Ничего, расспросим, как вернется… — согласились приятели.
Сплетники умокли. Высокородные гости собирались в путь. У гостиницы уже ожидал удобный конный паланкин, запряженный крепкими спокойными лошадками-тяжеловозами.
Выход Анны Невилл не сопровождался толпой зевак, как то могло случиться, если бы новость вышла дальше, чем за пределы гостиничного двора. Правда, и тем немногочисленным свидетелям, желающим приобщиться еще к каким-нибудь секретам, не довелось увидеть больше, чем положено: разве что край подола скромного недорого платья, подобающего скорее бедной служанке, чем принцессе. Все остальное скрывал дорогой мужской плащ с низко накинутым капюшоном, не позволяющим даже мельком заглянуть в лицо. Но если бы кто-то случайно или преднамеренно и попытался сделать нечто подобное, за такую дерзость он мог бы поплатиться жизнью. К паланкину леди Анну сопровождал герцог Глостер. Все чинно и строго, разве что руки молодых людей не размыкались дольше, чем положено, когда Анна села в экипаж. Хотя, возможно, все было в пределах заведенного порядка, а такая чуждая для Великого Констебля слабость только привиделась Дику Шелтону, искренне считавшему, что достойной компенсацией за все неприятности, недоразумения и неловкие моменты стало бы скорое объявление свадьбы герцога Глостера и беглянки Анны.
Хозяин гостиницы, прислуга и солдаты отряда Шелтона провожали отбывающую процессию.
Свадьба Ричарда и Анны состоялась, как и положено, в начале июня. И можно было сказать, что жили они долго и счастливо и на этом завершить историю, но если заглянуть за горизонт…
Алан Деббич так и не вернулся в отряд. О его дальнейшей судьбе ходили самые разные слухи. Кто-то утверждал, что мальчишка так и не справился с поручением и по дороге утонул в болоте. Свидетелем вроде был один из местных, который не успел, или не захотел прийти на помощь. Другие видели шустрого мальчишку при дворе герцога Бекингема, где благодаря своим способностям тот сделал достойную карьеру. Еще утверждали, что Алан воспользовался совсем другими своими талантами и, очаровав вдовствующую баронессу Филиппу Майсрейв, поселился, как хозяин, в ее Замке-на-Скале.
Почтенный хозяин «Голубого кабана» даже не рассчитывал, что когда-нибудь в его гостинице снова остановятся такой высокородный гость. И уж точно не рассчитывал снова увидеть Ричарда Плантагенета. Однако через тринадцать лет Ричард, уже король Англии, снова снял те же комнаты теперь только для себя одного, остановившись на ночлег по пути к полю битвы, которая должна была стать для него роковой. Неизвестно какие мысли тревожили в ту ночь монарха и можно ли сказать, была ли та ночь решающей, но последующие события кардинально изменили историю Англии.
На поле Босворда вместе с другими рыцарями, угасающим цветом английского рыцарства, погиб и сэр Гай Гезби.
Сэр Шелтон доживал свой век в окружении любящей жены, детей и внуков. Ворчал на невезение, вспоминал былые дни. То, что ветры перемен не коснулись его и его семейства, он должен был благодарить свою странную бесшабашную фортуну. Дику Шелтону не посчастливилось, или же наоборот, повезло получить травму во время злосчастной Французской кампании. Не ранение, просто несчастный случай, из-за которого на военной карьере был поставлен крест, но именно это спасло ему жизнь.
Все это будет… Но не скоро… Пока же впереди была только добрая дорога, и не было препятствий, которые невозможно преодолеть.
@темы: ФБ, Хвостик, Richard III, Любимая графомань
-
-
16.05.2014 в 19:20-
-
16.05.2014 в 19:46