Двенадцать подвигов Бриана. Шотландский Лев. Окончание.

[RoksiG]

Начало

Название: Двенадцать подвигов Бриана. Шотландский Лев
Автор:  Roksan de Clare
Бета:  Xenya-m
Канон: В. Скотт «Айвенго»
Размер: миди, 9265 слов
Пейринг/Персонажи: Бриан де Буагильбер/Ревекка, Хьюго Спенсер, принц Джон
Категория: гет, джен
Жанр: драма, экшен
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Бриан де Буагильбер обманул судьбу, избежав смерти и завоевав желанную женщину. Но не все так просто. Свою свободу он должен выкупить за услугу бывшему другу.
Примечание: постканон, AU, используется персонаж рассказа Перекресток.

Глава 5

Очень скоро они собирались оставить Англию. Услышав новость, Хьюго почувствовал щемящую тоску, мало компенсирующуюся такими желанными приключениями и славой. Его Энн, и так далекая из-за своего положения, теперь будет отделена от него морями и землями. Потому их пристанище в Нортгемптоне уже казалось родным домом. А может, в этом была заслуга Скай.

По дороге из Шотландии отряд Буагильбера остановился в приграничном городке на постоялом дворе «Медведь и гусь». Определив, что у этого посетителя могут водиться денежки, и безошибочно опознав в нем предводителя, к Бриану подошел сутулый человечек с бегающими глазками.
Показывая в широкой подобострастной улыбке гнилые зубы, он предложил почтенному милорду особое развлечение: свою невинную племянницу. Хьюго только взглянул на товар и ужаснулся: худющая девчонка, совсем ребенок, две засаленные светлые косички — крысиные хвостики, вздрагивает от каждого слова, но удрать и сопротивляться не решается. Ничего особенного, разве что глаза красивые — огромные, голубые, как морозное зимнее небо, готовое против всех законов природы пролиться горячим дождем из слез.

К изумлению Хьюго, Буагильбер пренебрежительно бросил своднику требуемую плату. Тот склонился так, что лбом чуть стола не коснулся, и, пообещав вернуться за племянницей только к утру, попятился к выходу. Когда же он развернулся и скрылся за дверью, бывший храмовник едва заметно кивнул в сторону Рональда, одного из прибившихся к отряду новичков, хитроватого сакса с близко посаженными глазами и перебитым носом. Тот вроде и спал, навалившись на стол и оперев косматую голову о руку, но тут же поднялся и последовал за добрым дядюшкой. Хьюго был больше чем уверен, что проданная девочка больше никогда не увидит жестокого родственника. Тогда что Буагильбер намерен делать с бедняжкой?

— Ты и правда девственница? — пренебрежительно спросил командир.

Девочка всхлипнула, вздрогнув, как от удара, но все же ответила — на удивление громко, с вызовом:

— Клянусь вам, сэр рыцарь. Никогда! Ни один мужчина не…

— И что же ты тогда умеешь? — прервал ее Буагильбер. Девочка широко открыла глаза, в которых был такой ужас, что Хьюго невольно замер: это всего лишь нищенка, но он не может позволить причинить ей боль, чем бы ни пришлось расплатиться за собственный порыв. — Шить? Чинить одежду? Прибираться? Ходить на рынок за покупками так, чтобы торговцы не нажились дважды? Моей жене нужна служанка. Может, ты сгодишься? — между тем продолжал Буагильбер.

— Я умею все это. Еще готовить и смотреть за животными, — пролепетала девочка.

— Хорошо. Если понравишься ей — бед больше знать не будешь. Нет — отправишься обратно к дядюшке. — И слезы хлынули. — Накорми ее. Устрой на ночь, — это уже касалось Хьюго.

— Такая плакса леди Рохезе точно не понравится. Хотя в слезах есть и выгода — еду не надо солить.

Девочка скривила рот в попытке улыбнуться и начала набивать рот предложенной едой — сыр, хлеб, мясо. Вряд ли она чувствовала их вкус или действительно не ощущала. Просто делала, что от нее требовали, чтобы не оскорбить, не обидеть.

Хьюго уступил подопечной свою циновку, а сам продремал ночь полусидя, опершись о дверной косяк. Уже утром выяснилось, что ее звали Скай, и это имя ей очень шло.

Владелец дома в Норгемптоне присылал женщин для уборки и чтобы готовить еду постояльцам, но Скай принесла в их жилье уют. И вроде бы ничего и не делала особенного. Переставила мебель, принесла полевые цветы, а маленький дом вдруг стал не просто стены и крыша. Он стал убежищем.

Странно, конечно, что у леди Рохезы до сих пор не было служанки, но не Хьюго решать такие вопросы. Но коли она такая привередливая, то простоватую Скай точно должна была отвергнуть. А если принять – то разве что из жалости. Но так и случилось. Не смогла леди Рохеза сказать «нет», когда девочка бухнулась пред ней на колени, прося не прогонять.

— От твоей кислой рожи и вино, наверно, прокисло. А, нет! Отличное вино! Присядь. Выпей со мной. Расскажи, что произошло.

Сэр Бриан де Буагильбер нарушил ежевечерний ритуал, пригласив к столу своего оруженосца. Не так давно Хьюго получил урок, как опасно принимать хмельное угощение от тех, кто выше тебя по положению. Только если жить, все время оглядываясь, то можно пропустить нечто важное впереди. Днем в городе Хьюго показалось, что он заметил одного из сыновей барона Квинси, Роберта, и едва сдержался, чтобы не подойти к нему.

— Уже сожалеешь о решении пристать ко мне? Вскорости могу вернуть тебе твою свободу, — потягивая вино, вроде как совсем безразлично, но своеобразно прореагировал Буагильбер на короткий рассказ молодого оруженосца. — Останешься — спокойной жизни и дальше не будет.

— Нет! Не пожалел ни разу! — пылко ответил Хьюго, а потом признался — что уж скрывать, раз попался: — Немного тяготит разлука с той, что забрала мое сердце.

— Немного? — Буагильбер хмыкнул. — Нет, парень, нельзя пока тебя отпускать в свободный найм. Удар слабоват. Сразу же побежишь к своей даме и сразу же пропадешь.

Правду говорил. Несмотря на все хлопоты по сборам, Буагильбер не позволил отложить урок по мастерству защиты и успел во время него изрядно измотать оруженосца. Хьюго ли не понимать, насколько плох он был по сравнению с мастером? И сколько еще предстоит перенять и найти, чтобы стать достойным шпор и его прекрасной Энн.

— Не хотелось бы, чтобы она думала обо мне плохо после того, что ей могут сообщить…

— Если она умна, как ты говоришь, она услышит главное — ты жив. Вот и выпей за это!

Хьюго послушно последовал приказу. Может, и так: невольные враги донесут любимой нужную и главную весть. От вина и от веры, что Энн уже знает, что он жив, и молится за их встречу, стало веселее.

— Нет! Даже ради Энн я не желал бы возвращения к барону! Если бы не Энн, то давно уже сбежал бы от его сытой и спокойной жизни. Его бы удар хватил от слов «пленить короля», а не то чтобы совершить такой подвиг.

— Подвиг? Какой там подвиг. — Буагильбер допил кружку, Хьюго же поспешил ее снова наполнить. — Всего-то оставалось захлопнуть ловушку, а дело сделали кобыла и дюжина голубей.

— Но как вы узнали, что именно жеребец Вильгельма потеряет контроль? Ведь наверняка король гордился его вышколом, — не унимался Хьюго, улучив наконец-то благоприятный момент, чтобы прояснить давно волновавшие детали.

— Так-то оно так. Право сильного — забирать лучшее: земли, славу, деньги, женщин. Самоуверенные глупцы. В беззащитных якобы прелестницах и таится коварство, способное свергнуть даже титана. Здесь не подгадаешь, когда страсть лишит разума. Зато боевых коней мы подбираем под стать себе. Понимаешь?

Возможно, мастер хлебнул лишнего, раз начал разговаривать загадками, но откровения стоили того, чтобы подлить ему еще.

— Не совсем.

— Ты не особо охотно путешествовал на кобыле, не так ли? Спокойна, когда нужен азарт, пуглива, когда нужно спокойствие. Кобылы подходят только для женщин. — Хьюго кивнул. В общем-то, он старался не выдавать свое недовольство, но в начале их мероприятия чувствовал себя немного уязвленным и готов был поменяться хоть бы и с Флешем, который ехал пусть на плохеньком, но жеребце. — А вот неверные как раз за это и ценят кобыл.

— Я слышал, что защитникам Святой Земли удалось без боя разбить отряд неверных. Кобылы сарацинов испугались лязга оружия и бросились прочь, — припомнил Хьюго одну из историй, после которых хотелось сорваться и мчаться туда, чтобы увидеть все воочию, чтобы не упустить подобный шанс. — Христианским воинам только и осталось, что добить паникующего врага.

— Неужели? А я слышал совсем другое. Две армии и правда столкнулись. И доблестные христианские воины, конечно же, были на боевых жеребцах, а сарацины… На то и враги, чтобы все делать наперекор. Отряды не успели сойтись, как в наших рядах началась паника. Это была весна, потому неудивительно, что многие кобылы находились в охоте. И жеребцы это почуяли. Чем благородней был всадник, тем неуправляемей под ним был конь. Потом подоспели их лучники… — Буагильбер потер шрам над бровью, как будто он начал ныть. — Ладно. Поздно уже. Пора спать.

После такого разговора, даже несмотря на усталость, заснуть оказалось непросто.

«Нет. Нельзя сравнивать животную похоть и страсть тех, кто создан по подобию Господа. Совсем не одно и то же», — рассуждал Хьюго.


Эпилог

— Что случилось, любовь моя? Ты хмуришься с самой нашей встречи. Я не угодил тебе с девушкой в помощь?

Скай, расчесывающая волосы хозяйки, замерла.

— Нет-нет. Лучше помощницы найти невозможно, — поспешила успокоить служанку Ревекка.

— Тогда что? Неужели случайно или намеренно, словом или делом графиня Суррей оскорбила тебя, и ты не можешь забыть? — не Ревекке напоминать, каким настойчивым бывает ее храмовник.

Вроде бы скучное занятие — мужчине наблюдать за женским туалетом. Но не для Бриана Буагильбера. Он, расположившись чуть поодаль на деревянном стуле, не просто пристально смотрел. Он раздевал взглядом, ласкал, овладевал. Вроде бы прошло достаточно времени с той поры, когда она впервые увидела храмовника и услышала его признания, но его безумная, неистовая страсть все еще продолжала пугать Ревекку.

— Леди Изабелла ничем не оскорбила меня. Наоборот, проявила всю щедрость души и уважение, — Ревекка неосознанно коснулась кончиками пальцев воды в миске с плавающими лепестками роз и головками полевых цветов. Это была одна из задумок Бриана: расставить такие посудины по комнате, чтобы, источая аромат, они превратили скромную комнату в покои королевы. — Еще она желает, чтобы я осталась фрейлиной в ее свите.

— Изабелла де Варрен мудра и не слепа, но не печалься, мое сокровище, больше я не стану делить тебя даже с этой благородной дамой. Ты никогда не пойдешь в услужение, каким бы легким и приятным оно ни было. — Распалив себя соглядатайством, Буагильбер встал. — Брысь! — негромкий рык относился к маленькой служанке. Девочка вместо благодарности все еще чувствовала страх перед спасителем. Она вздрогнула, как будто ее собирались ударить, но сдвинулась с места, только когда получила от хозяйки позволение выйти.

— Я печалюсь совсем не из-за предложения графини Суррей. Даже рискуя прослыть неблагодарной, я отказалась от него с легким сердцем.

— Тогда в чем же твоя печаль? — Буагильбер осторожно коснулся основания шеи, проводя по плечам и сдвигая вниз вышитый розами ворот камизы из тонкого льна. Ревекка едва сдержала дрожь: его пальцы показались ей непривычно холодными. Как будто рядом с ней стояла смерть.

— В ком, — поправила Ревекка, накрыв ладонями его ладони, словно пытаясь согреть. — В Бриане де Буагильбере, рыцаре Соломонового храма.

— И в чем же я провинился, самая строгая из судей? — может, бывший храмовник и желал бы приступить к более откровенным ласкам, но нежный плен рук возлюбленной его сдерживал.

— Ты сам ответил, отозвавшись на имя того, кого считают мертвым.

— К чему такие загадки? — ему не нравился разговор, иначе не посмел бы он сжать ее плечо так, что на утро зацеловывал темные следы, оставленные собственными пальцами. — Это имя — то, что принадлежит мне с рождения, справедливо, что я желаю его вернуть.

— Ты причиняешь мне боль, — сказала она, и он одернул руку.

Бриан никогда бы не причинил ей боль намеренно. Телесную, по крайней мере, точно. Вот только их союз начинался не на радости, а на боли. Ревекка не готова была принять чувства храмовника, он же не желал смириться: ломал клятвы, связи, устои — не по капле, точащей камень, а сметающим все на своем пути потоком. Какая плотина устоит против стихии? Одна малая брешь — и катастрофы не избежать. Ревекка точно могла сказать, когда в ее обороне случилась прореха. В Темплстоу, в страшный вечер после несправедливого суда, когда он, в отчаянии от предстоящей ей участи, даже больше, чем она, просил: «…откажусь и от славы, и от величия, и от власти, хотя она уже почти в моих руках, — все брошу, лишь бы ты сказала: «Буагильбер, будь моим возлюбленным».

Тогда Ревекка ему не поверила, но когда он и правда лишился всего, кроме жизни, она согласилась следовать за ним. И лишилась семьи, имени, веры, но это был добровольный выбор. Теперь же, возвращая себе утерянное, он собирался лишить ее гордости, самой себя. Ревека исчезнет, останется падшая женщина, очередная победа самонадеянного рыцаря. Осознание такого будущего резало невидимым острым кинжалом. Это, а еще страх, но уже не за себя. Слишком уж опасным мероприятием было воскрешение Буагильбера. Слишком много влиятельных особ — и в Ордене, и помимо него — желали бы, чтобы мертвец остался мертвецом. Ревекка не хотела видеть смерть того, кто был ей дорог.

— Прости…

— Твоя доблесть и моя любовь? Разве этого мало, чтобы оставить прошлое в прошлом? Чтобы в далеких землях, где нам не нужно будет опасаться быть узнанными, начать жизнь заново?

— Мы скоро покинем этот край, и я подарю тебе новую жизнь, где не будет нужды и печали.

Что ж, она попыталась, но не была услышана. Так же, как Буагильбер готовился к триумфальному возвращению, Ревекка готовилась к побегу, к тому, что бы, как ни искал потом храмовник, исчезнуть для него навсегда.

«Меня не будет в твоей новой жизни».

Но у них была еще одна ночь.

Утром, как и ожидал Буагильбер, пришел посланник от принца Джона. Храмовник в нетерпении разорвал конверт, пробежался глазами по письму и потемнел лицом: губы нервно сжались, глаза сверкнули яростью.

— Может, ты и правда ведьма? Что ж, радуйся, пока все выходит по-твоему.

Он разорвал письмо, принесшее дурные вести, и бросил клочки в камин. Потом вызвал Хьюго, напомнил о тренировке. Ревекке даже стало жаль юношу. Вероятно, что, пусть и в учебном бою, ему придется претерпеть от гнева наставника, но напомнить об осторожности Бриану — только разозлить его еще больше.

Как только Ревекка осталась одна, она вытащила каждый клочок и сложила их так, чтобы можно было прочитать.

«Один лев получит мясо, другой — угодья для охоты. Вряд ли старый лис оказался обиженным. Даже ворон отщипнул свой кусок. А что получаю я? Ты все еще мой должник».

Ревекка так и не узнала, в чем состояла услуга Буагильбера принцу, но догадывалась, кого тот обозвал вороном: ее Бриана, за фамильный герб с этой птицей. И если она хорошо изучила Буагильбера, то этот упрямец останется в Англии и вновь попытается вырвать у коварного принца свою свободу и имя, хотя мог бы бежать, как предложила она накануне.

Может, так и лучше. Здесь отец Ревеки, и, возможно, когда-нибудь она даст ему о себе знать. Еще не хотелось теперь вот так взять и оставить доверившуюся ей Скай, по крайней мере пока не будет уверена в ее будущем. Что касается ее самой, то она не могла объяснить ту легкость, какую почувствовала от «плохой» вести.

Осталось сказать пару слов о тайной миссии Бриана де Буагильбера. Она оставила след в истории, хотя и не такой яркий. Все могло бы закончиться разделом страны. Граф Суррей честно выполнил обещанное и передал предложение шотландского короля королю английскому, но то было отвергнуто. Видимо, Ричард резонно посчитал, что это последнее дело — продавать земли. Вильгельм на удивление спокойно отнесся к отказу, кто знает почему. Может, получив некоторые гарантии если не от самого короля, то от его брата. Войны пока удалось избежать, но разве подвиг, о котором не знает и сам герой и о котором не сложат хвалебные оды, накормит его честолюбие?

Будущее туманно, и, не обладая даром предвидения, Бриан де Буагильбер уж точно не предполагал, сколько еще таких подвигов ему предстоит.