Автор: Roksan de Clare
Бета: olya11
Канон: Б. Корнуэлл, цикл книг «Саксонские хроники»/сериал «Последнее королевство»
Размер: мини, 1335 слов
Пейринг/Персонажи: Утред/Исеулт (Изольда), упоминается Этельфлед
Категория: гет
Жанр: драма, missing scenes, POW
Рейтинг: R
Краткое содержание: Она знает судьбу. Она пытается ее изменить.
Предупреждение: убийство младенца
• читать дальше •
— Смотри, — прошептал брат, хотя слышать его могла лишь я.
И я смотрела. Вот он, тот, кого я назвала бы своим мужчиной. Молодой, смелый, дерзкий. Он что-то говорит на непонятном языке и улыбается, показывая ровные белые зубы, а я улыбаюсь в ответ.
— Не туда смотришь, — разозлился брат.
— Я не хочу знать, что будет, — никто не слышал эти слова, но все слышали, как, обернувшись, я сказала Передуру:
— Это выгодная сделка. Соглашайся.
— Осторожней, сестра, — предупреждает меня призрак. — Соврав, ты, может, и изменишь судьбу, но погубишь себя.
— Разве я соврала? — в мыслях я улыбаюсь. — Выгодная сделка для меня.
Не надо быть предсказательницей, чтобы понять — этот гость желает меня. Как он пожирал меня взглядом, как представлял, что скрыто под плащом. Такая страсть еще ни разу не касалась перезревшей девственницы, изгоя, которую опасаются, но которую оберегают. Если я не познаю страсть с ним, то так и истлею в этом болоте. Брат показывал мне картины: насаженный на меч король, горящие хижины, изуродованные, истекающие кровью тела, труп, в желтой клетке ребер которого проглядывают сморщенные внутренности, почерневшие легкие, молодые женщины, согнанные в кучу, потерявшие свободу, затоптанный младенец. Картины менялись, но сквозь все это я видела другое — комнату, бывшую несколько лет моей темницей, в которой мы занимаемся любовью, и я кричу не от боли, а от переполняющего меня наслаждения.
Ничто не дается даром. Я думала, что знаю ответ, но все же задала вопрос.
— После того как чужестранец заберет мою девственность, я больше тебя не увижу?
— Твой дар не зависит от размера дыры у тебя между ногами. Эту сказку придумали, чтобы защитить себя от таких, как мы. Представляешь, какой силой может обладать дитя колдуньи, да еще если мать станет обучать его?
— Хорошо, что этого не знал Передур, — злобно смеюсь я.
Я знаю, что красива. Достаточно посмотреть на брата. Он красив, а мы схожи лицом. Мой теперешний никчемный король тоже не слеп. И да, он желал бы сделать меня — нет, не королевой — своей шлюхой, но так боялся гнева богов. Боялся и пытался их обмануть. Однажды ночью, прокравшись ко мне, он заявил, что нашел решение. Если нельзя сношаться со мной, как это положено между мужчиной и женщиной, то мой рот — подходящая замена. Я щелкнула зубами: попробуй. И он сразу же потерял весь пыл. Упорный — пришел и на следующую ночь. В этот раз он не пытался принудить меня. Он даже не позволил мне встать. Обмотав моими волосами свой член, он сделал несколько торопливых движений и залил волосы своим семенем. Подобные проказы Передур стал проделывать каждую ночь, а днем, когда меня выпускали из темницы ради совета, отводил взгляд и трясся, ожидая немедленной расплаты. И расплата пришла в виде светловолосого воина.
— Тебе не жалко их? — брат нахмурился. Воистину, он должен был жить, а не я. Он так беспокоится о жителях поселения, хотя должен надеяться на возмездие.
В детстве, когда мой дар воспринимался как нечто обычное, то, чем должны обладать все люди, я тянулась к этим самым людям, а они от меня шарахались. Все, кроме одного мальчика. Вот кто был особенным, так это он. Он умел напускать туман, а из тумана являлись как будто живые картины. Вот Лагас, чей дом у реки, ищет теленка, но не там. Тот упал в недорытый колодец на другом конце поселения, но чудом остался жив, если поторопиться, то его еще можно спасти. Зато Рхигантонне, той самой, у которой выпуклая родинка на щеке, в этот день лучше остаться дома. Пойдет по воду — обязательно сломает ногу. И я бежала и к Лагосу, и к Рхигантонне, рассказывала о том, что узнала, пытаясь заслужить одобрение. Они принимали мою помощь, но смотрели на меня так, как будто я чудовище.
— Это ты во всем виноват! — кричала я на единственного друга. — Почему ты сам ничего им не расскажешь? Зачем подстрекаешь меня? Больше не буду с тобой разговаривать. Убирайся прочь!
И он показал мне другую картину.
Луна закрывает солнце, и день становится ночью. Женщина изгибается в родовых муках. На свет появляется младенец — живой, здоровый мальчик, заявляющий о себе громким криком. Но для матери еще не закончились страдания. Ее чрево исторгает второго ребенка, а я не могу понять, что не так с шеей этого младенца. Ее словно окрутила змея. Повитуха распутывает петлю, но, похоже, поздно. Младенец-девочка молчит, ее кулачки сжаты.
— Она мертва? — мне не нравится это видение, но мой друг крепко держит меня за руку. Крепко держит? Я понимаю, что на самом деле свободна, что, махнув рукой, прорезаю друга насквозь, но он остается таким же, как был.
— Смотри! — приказывает он.
Тьма постепенно отступает, а женщина, которая принимала роды, творит нечто страшное. Оставив мертвую девочку, она возвращается к лежащему на шкурах орущему мальчику, присаживается рядом, гладит его головку и вдруг прикрывает его личико ладонью. Несколько биений сердца, и младенец затихает. И — о чудо! Мертвая девочка оживает, начинает сначала несмело, потом все громче и громче кричать.
— Ты и я, — говорит мой друг, мой брат-близнец, а ведь раньше я не замечала очевидное: мы схожи, как жаждущий напиться и его отражение в водной глади. — Чтобы дать жизнь, ее надо отобрать у кого-то другого. Но теперь ты — моя жизнь.
Тогда я промолчала. Я просто стояла и глотала слезы. Но в последнюю ночь короля Передура я сказала:
— Я — твоя жизнь, так позволь мне жить, а не прозябать тенью.
***
Утред, так зовут моего спасителя, стал моим мужчиной, а я — его женщиной. Мне не мешали козни его христианской жены, все же я всегда уважала ее право первенства. Вот только мой ревнивый брат никак не мог успокоиться. Все чаще и чаще он показывал мне видения: мой Утред и золотоволосая женщина. Он радуется, когда она заразительно смеется, хмурится, когда она сердится. Они бурно ссорятся — ведь у золотой женщины совсем не кроткий нрав — и так же бурно мирятся. А после таких примирений в положенный срок появляется ребенок — сын или дочь моего Утреда.
Брату словно нравилось причинять мне боль. Одно видение было особенно четкое: золотая женщина баюкает на руках младенца.
Я рассказала Утреду о своих видениях, надеясь, что брат успокоится. Так и случилось. На время.
— Расскажи ему, — приказал брат.
Король Альфред вызывает моего Утреда. Витан — вот как это называется. Мой мужчина терялся в догадках и, конечно же, хотел знать, что его ждет, но брат стал как никогда скрытен. Вместо этого он показал мне картину, которая была совсем не о том, что нас волновало.
Сухопарый, гладко выбритый мужчина раскрывает объятия бегущей к нему золотоволосой девочке.
«Король Альфред», — волной накатила уверенность в истинности подсмотренного знания.
«Этельфлед! Несносная девчонка! Вернись сейчас же! Ты должна слушаться мать!» — звучит женский голос.
Я смотрю на девочку и узнаю черты... Ее зовут Этельфлед, ту, что навсегда заберет моего Утреда.
— Скажи ему: какие бы испытания ни приготовили ему боги, его Беббанбург ближе, чем он думает.
— Не могу, — взмолилась я. — Она еще ребенок, но я уже как будто отдаю его ей.
— Тогда молчи, — пожал плечами брат. — Всё и так будет как должно.
Мы в Сиппанхамме.
— Так кто же она? И где живет?
Мое горло как будто сжала та самая невидимая пуповина, что при рождении чуть не убила меня: «Она здесь. Всего в двух шагах от тебя. Ее имя...»
— Где-то далеко отсюда, Утред, очень далеко...
— Что ты наделала! — я не думала, что призрак может испытывать такую ярость. Красивое лицо брата искривляется в злобной гримасе: — Смотри!
Видение женщины, баюкающей младенца, исчезает. Вместо этого я вижу ту же женщину на коне, в доспехах и шлеме. Она поднимает меч, призывая немалое войско к атаке.
— А что такое? — с шаловливой улыбкой обращаюсь я к брату. — Если она его судьба, они все равно будут вместе.
— Только тебя уже не будет. Твое слово может изменить судьбу, — он сердито махнул рукой, пытаясь втолковать уже бесполезный урок. — Твоя ложь может изменить судьбу. Но ты знаешь, какой будет расплата.
— Мне все равно, — ответила я. Сейчас мне было так же легко, как и в тот день, когда я решила покинуть двор Передура. — Я постараюсь искупить эту маленькую ложь.
— Маленькую? — продолжал кипятиться брат, но мне и правда было все равно. Мой брат принадлежал миру духов, я — миру живых. Мой Утред каждую ночь доказывал мне это.
Я знаю, что далекий дом, который мой любимый желает отвоевать, двумя моими словами отдалился на долгие годы. Я знаю, что когда-нибудь он и принцесса будут вместе. Пока же он — со мной, а я — его тень. Я согласна. А судьба — я еще повоюю с судьбой.