В "Солнце в зените" я честно хотела переводить только те моменты, которые касаются Анны и Ричарда. Но персонажи настолько яркие. что их невозможно обойти. Микро моб по Маргарите д'Анжу. Спойлером: Анны это очень даже касается)))Шарон К. Пенман "Солнце в зените"
Часть 1Май 1471 годаПАСХАЛЬНОЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ. После бури, задержавшей переход канала, Маргарита д’Анжу добралась Уэймонта, завершив семь лет пребывания в эмиграции. С нею были сын Эдвард, невестка Анна Невилл и сестра Анны Изабелла. С нею также было трое мужчин имеющих одно христианское имя и кое-что еще. Доктор Джон Мортон, проницательный и наиболее надежный из ее политических советников, который, как и Джордж Невилл, носил облачение священника, но имел стремления крайне светского характера; он и Маргарита предполагали, что он должен стать лордом-канцлером Англии после разгрома Йорков. Джон Бофорт, младший брат Эдмунда, молодой человек, едва достигший двадцатилетия, ни разу не поколебавшийся в своей приверженности Ланкастерам. И Джон, лорд Венлок, солдат, дипломат, в тот или иной момент, клянущийся в верности то Ланкастерам, то Йоркам, то Уорику. На следующий день, пятнадцатого, они начали продвижение вглубь бенедектинского аббатства Серн. В середине дня герцог Сомерсет и граф Девон выехали за пределы аббатства, и от Эдмуна Бофорта, герцога Сомерсета Маргарита узнала о Барнете.
читать дальшеМАРГАРИТА была потрясена смертью Уорика, которую никак не могла предвидеть. Она безмолвно смотрела на Сомерсета, черные глаза казались огромными на внезапно побледневшем, лишившемся всех цветов лице, и когда графиня Вокс сжала четки из слоновой кости в руке, она вцепилась в них так сильно, что шарики рассыпались, разлетаясь по каменному полу. В ее зловещем окружении, это был недобрый знак. Сама же Маргарита не замечала рассыпавшихся четок. Уорик был ее заклятым врагом, смертельным врагом. Она ненавидела его, но доверяла ему и нуждалась в нем. Все это произошло только благодаря Уорику, то, что в последний момент она получила от короля Франции помощь, в которой он так долго отказывал. Таким образом, она обязана была принять Уорика как союзника, движимая своим отчаяньем, амбициями своего сына и убеждениями французского короля. Она пришла к соглашению с человеком, которого она ненавидела больше всех остальных, позволила соблазнить себя, разделяя его убеждения, приняв его судьбу. Всю свою жизнь он делал не то, на что когда-либо осмелился кто-либо из людей? Могущественнейший из Невиллей, Делатель королей.
Она не позволяла себе поверить, что он может потерпеть неудачу.
Они все смотрели на нее: Сомерсет и Девон, графиня Вокс, доктор Мортон, игумена Бэмистер. Сомерсет произнес ее имя, но она проигнорировала его: что еще он мог бы рассказать ей о Пустоши Барнета? Начав расхаживать, она оказалась перед аналоем. В былое годы она в опустилась бы на колени на молитвенное место, оббитое белым атласом, усыпанное драгоценными камнями. Здесь же было грубое монашеское сидение, чуть больше чем скамейка.
Она опустилась на него, приложила ко лбу сложенные руки, но она не молилась.
Она не могла с уверенностью сказать, как долго она стояла на коленях перед аналоем. После некоторой паузы она услышала еще одни шаги, приближающиеся к ней - пружинистые, с уверенностью молодости, услышала голос, который любила больше всего.
- Маман?
Она сразу же обернулась к сыну. Он взял ее за руку, помог ей подняться. Она прижалась к нему в кольце его рук.
- Эдуард… ты знаешь?
- Ви, маман, - он посмотрел поверх головы в комнату, где стояли Сомерсет и Девон. – Сомерсет мне рассказал.
Когда она волновалась, то ее английский с сильным акцентом, как правило, перемешивался с труднопонимаемыми галльскими фразами.
Так произошло и сейчас, она резко перешла на родной язык и начала говорить быстро, едва переводя дыхание. Сомерсет и Девон не могли уловить в полном объеме такой разговорный французский, но общий смысл они уловили прекрасно, и стояли смущенные. Блестящий придворный Джон Мортон, а также священнослужители были достаточно встревожены, чтобы совершить серьезное нарушение этикета. Он шагнул вперед, выпалив:
- Мадам, конечно же, речи быть не может о том, чтобы вернуться во Францию! Умоляю вас, заверьте нас, что мы правильно вас поняли…
Ее удивление было очевидно, как и недовольство.
- Вы поняли меня неправильно.
Сомерсет был потрясен, Девон не меньше. Они протестовали, спорили, умоляли… безрезультатно. Маргарита была глуха к их мольбам, неохотно бросая односложные ответы. В ее уме уже все было расставлено по своим полочкам. Со следующим приливом она вернется во Францию! Она не желала рисковать жизнью своего сына, теперь, когда Уорик был мертв! Ничто не стоит такой цены для нее. «Ничего», - повторила она ледяным голосом.
Мужчины, забыв про сон, продолжали выводить ее из терпения.
- Вы достаточно сказали, милорды, - отрезала она. – Мы плывем во Францию, и я больше не желаю слушать ничего по этому поводу!
Ее сын слушал молча… до некоторого времени.
- Нет, маман!
Она повернулась, чтобы возразить ему, в то время как Сомерсет, Мортон и Девон, смотрели на него с напряженной, внезапно возникшей надеждой.
- Эдуард?
- Я не желаю, взлетев, уступить хоть день Йорку. Если мы упустим шанс сейчас, то другой возможности может и не быть. Меня огорчает, что вы имеете совсем другое мнение по этому поводу, маман. Но я не буду проживать свои дни в изгнании, пока узурпатор правит царством, которое по праву принадлежит мне.
Она медленно кивнула.
- Действительно, корона ваша, Эдуард… после смерти вашего отца.
На мгновение он остановился с молчаливым упреком. Он часто говорил о страданиях отца, послушно обещая отомстить за его плен. Но правда в том, что он столько времени прожил не думая о Генри Ланкастере совсем. Его воспоминания об отце, не столь яркие, были омрачены годами, которые хотелось бы стереть из памяти. Поднятые воспоминания и эмоции были не исследованными, и никогда не поднимались на свет. Инстинктивно, он предпочел оставлять все в таком состоянии, предполагая, что мать тоже. Теперь он знал, что она по-настоящему боится за него, раз позволила себе подобным образом использовать себе имя его отца.
Воспользовавшись его нерешительностью, она приблизилась к нему почти вплотную, закрыв от остальных. Она взяла его за руки, ласково переплетя пальцы, и окружающие отметили, что ее улыбка не потеряла своего очарования за столько лет изгнания.
- Прошу тебя, не предпринимай ничего, bien-aime (дорогой – фр.). Я прошу тебя только подождать, подождать более благоприятного времени. Более, чем сейчас.
- Если мы оставим Англию сейчас, мы потеряем все, - решительно сказал он. – У нас может и не случиться другого шанса.
- Эдуард, ты не понимаешь. Ты не осознаешь, чем мы рискуем…
- Я осознаю, о чем идет речь. Корона Англии.
Она схватила его за плечи, как будто хотела встряхнуть. Но она этого не сделала, и сделав несколько вдохов-выдохов, позволила рукам опуститься по бокам.
- Эдуард, любовь моя, послушай меня, - быстро сказал она. – Ты не знаешь своего врага. Эдвард Йорк опытный боец, безжалостный человек, который никогда не был побежден на поле боя. -Сомерсет и Девон напряглись, для нее это было очевидно, но у нее не было времени, поберечь их нервы. – Йорк поклялся вернуть нам кровавый долг крови после замка Сандал, и хотя ему лгать так же легко, как другим людям дышать, в этот раз он желает сдержать свое слово, подождав десять лет, чтобы сделать это. Если мы проиграем, он не проявит никакого милосердия к нам.- Его покоробило, она увидела это… но было слишком поздно.
- Я не прошу милости Йорка, - вспыхнул он. – Я прошу об одном: увидеть его голову на Воротах лондонского подъемного моста, и буду просить об этом Господа.
- Хорошо сказано, Ваша светлость! – вставил Девон, а Сомерсет и Мортон предпочли сохранить молчание, не желая дальше обижать свою королеву без необходимости, зная теперь, что они пойдут своим путем, и что их принц взял верх. Маргарита тоже знала это. Это было очевидно по сказанному ею далее.
- Если я настаиваю, Эдуард? – то, что она должна была ставить условие подобным образом, само по себе являлось фактом поражения.
- Не надо, маман, - тихо сказал Эдуард.
Даже возликовавшим особам стало неловко в наступившей тишине. Девон обнаружил винный кувшин и чашки на буфете. Он опустился на колени перед Эдуардом, протягивая наполненную до краев чашу.
- Имел бы за честь выпить за ваше здоровье.
Эдвард принял чашку и улыбнулся ему. В глазах Девона он видел восхищение, Сомерсет и Мортон также смотрели на него с восхищением. Только болезненные опасения матери омрачали радость момента. В конце концов, она была чужда, праздных страхов и фантазий, как он считал, присущих ее полу. Женщине, прозванной Йорками «Капитан Маргарита», направившей Уорика в Сент-Олбанс в фланге атаки, благодаря собственно разработанному плану, такое было непозволительно. Не то чтобы он считал, что женщины могли взять на себя права и прерогативы мужчин, но его мать была не похожа на других женщин. Она была Маргарита Анжуйская, и он мог ощущать только гордость, когда смотрел на нее. Даже сейчас, когда она действовала так неразумно и, казалось бы, малодушно. Склонившись над ней, он запечатлел примирительный поцелуй на ее щеке.