Летние планы

В этом году скромненько. Да и не факт...

@темы: ФБ

---

Стражи галактики 2.

Как и ожидалось: детский сад, штаны на лямках. Но расслабиться, забыться, поржать - самое то. Правда или что-то незаладилось, или реально лучше смотреть в 2D. Но тут дело не к фильму, а к кинотеатру.

7 из 10


Guardians of the Galaxy Vol 2 by pencilHead7 on DeviantArt

---

Папа в больнице. С собственным здоровьем черт знает что творится. На работе какой-то завал. А тут сны о викинге и принцессе... С одной стороны, хочется сказать: "Попусти чудо-трава. Это все настолько пустая пустышка". С другой стороны... Открываешь ленту, а там опять оно. Я пишу, и это как лекарство. А может иллюзия и надо жить реальной жизнью. Это никто не прочитает. Это графомань, а она сродни курению или алкоголизму. Пользы от этого ноль, только потом похмелье, когда стукнешься об землю.







 

---

Результаты теста Проверь свой уровень выживаемости

ВЫ — «HOMO-ПРИСПОСОБИЛИМУС»

Вы осторожны, расчетливы, хитры и изворотливы. Политика и дипломатия — здесь Вам не будет равных. Прирожденный манипулятор, Вы всегда сможете сделать так, чтобы в горящую избу вошел кто-то другой вместо вас, а дров нарубил сосед по даче. Не только хитрый Моисей раздвигал воду, чтобы пройти сухим через море . Вот только что вы будете делать, если никого поблизости не окажется?

Уровень выживаемости: 36%

Пройти этот тест

---

Шаррон Пенман "Солнце в зените". Сомерсет на суде. Часть 2

Часть 1

Подозрительность в глазах Ричарда схлынула, но не до конца.
- Пока что не могу ничего вам обещать, - сказал он. Но он слушал.
- Вы говорили, что Йорки не обращаются жестоко с женщинами. Хорошо, есть особа весьма достойная вашего благоволения… Младшая дочь Уорика, которая была замужем за моим принцем. Она не причастна к интригам отца, и я надеюсь, ваш брат Йорк найдет в своем сердце милосердие для нее. - Сначала он думал что ошибся: не будет к Анне Невилл снисходительности. Ричард был поражен – это не вызывало сомнений, но на мгновение, когда его защита спала, Сомерсет увидел кое-что еще в его лице: необъяснимое, очень сильное душевное волнение. Он недолго размышлял о том, что лучше бы ему не то, что говорить о девушке, но даже не упоминать ее, судя по той неожиданной реакции, которую он получил. Чтобы не чувствовал Глостер к дочери Уорика – это точно не было равнодушие. – Мне казалось, вы с нею были друзьями детства. Конечно же, мне не стоило просить за нее! – бросил он вызывающе. Но даже когда он говорил, он вспоминал внезапную натужность голоса Анны Невилл, когда она пыталась разузнать: сильно ли задели Ричарда при Барнете. Озарение было таким сильным, что он полностью забыл аргументы, в защиту Анны Невилл, и просто смотрел на Ричарда. Юноша опомнился и произнес:
- Нет, вам не нужно просить за нее предо мной, милорд.
И это все, и этого было достаточно. Сомерсет убедился, что его удивительное заключение правдиво.
- Будь я проклят, - сказал он тихо, абсолютно не понимая, как воспринимать это откровение. Ричард пристально посмотрел на него.
- Его милость, король Эдуард не желает позорить храбрых мужчин, - медленно произнес он, придирчиво выбирая собственные слова ради возникшего мостика доверия, настолько хрупкого, что мог разрушиться от любого неосторожного слова. - Он не ищет возмездия.
Сомерсет тяжело вздохнул. Он понимал. Ричард сообщал, что ни ему, ни его товарищам не грозят ужасы смерти предателей. Он знал, что облегчение, должно быть, отразилось на его лице, но в этот момент ему было все равно.
- Хорошо, тогда… - сказал он насколько мог ровным голосом, сказал потому, что надеялся, что это будет расценено, как ироничная отчужденность. – Вернемся на суд? – его рот растянулся в безрадостной натянутой улыбке, и он добавил. - Fiat justitia, ruat caelum – пусть свершиться правосудие, и рухнет небо.
Он заметил, как что-то блеснуло в глазах Ричарда. Однако вспышка была столь молниеносной, и столь быстро схлынула, что он не мог с уверенностью сказать: не показалось ли.
Сомерсет почувствовал неестественную тишину в зале, осознав, что все пристально смотрят на них, жадно размышляя, о чем именно толкуют самый из могущественных ланкастерских лордов и мальчишка, который будет его судить. Он внезапно обрадовался, что Ричард говорил так тихо, и он произвольно понизил голос до уровня Ричарда, радуясь, что их любопытство не было удовлетворено. Он окинул зал твердым презрительным взглядом, думая, что все они похожи на воронов, привлеченных зловонной падалью. Его глаза остановились на светлой голове Джорджа, а затем он зычным голосом произнес:
- По крайней мере, я благодарен за то, что именно Глостер выносит решение, а не Кларенс.
Любопытство достигло критического пика, но только Джордж и Уилл Гастингс посмели подойти к Ричарду и расспросить его о встрече, грозящей стать надолго притчей во языцех.
- Какого черта он хотел? – затребовал ответа Джордж. Его светлая кожа все еще была покрыта багровыми нервными пятнами, выступившими после оглашенного презрения Сомерсета.- Он просил тебя пощадить его жизнь?
- Нет, конечно, - нетерпеливо сказал Ричард. – Ты не можешь отрицать его отвагу, Джордж, чтобы ты не думал о его преданности. Все на что он сейчас надеется – умереть достойно. И я не сомневаюсь, что он это получит.
- Ах, да, достойная смерть – превыше всего! Ты просто вторишь нашему кузену Джонни, который искал подобную честь при Барнете! И говоря о бесчестии: что сказал Сомерсет, когда ты поведал ему, что он ошибался в Венлоке?
Ричард нахмурился.
- Что ты имеешь в виду?
- Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Любой шанс, который Ланкастеры имели на победу, умер вместе с Венлоком, когда их люди увидели, как их капитаны повернули друг на друга, а не на Йорков. Конечно же, ты избавил его от подозрений, что Венлок был подкуплен Йорками. Нет… Вижу по твоему лицу, что ты этого не сделал, - покачав головой, сказал насмешливо Джордж. – Самый великодушный из нас, маленький братец. Надеюсь, ты также воздал должное его доблести на поле!
Ричард уставился на него с явным недружелюбием, но пока ничего не предпринимал. Уилл наблюдал и мягко вклинился:
- По правде говоря, что он хотел, Дикон?
Ричард отвел взгляд от Джорджа и смущенно с кривой полуулыбкой взглянул на Уилла.
- Как ни странно это звучит, Уилл, он просил меня проявить милосердие к Анне Невилл.
В зал вошел герцог Норфлок, вместе с Ричардом он должен был председательствовать в суде над ланкастерцами. Ричард отвернулся и отправился к нему навстречу. И снова, таким образом, он упустил тот эффект, что произвело имя Анны Невилл на его брата. Но не Уилл. Честно признаться, сначала он не понимал напряженности, возникшей в Виндзоре, но с определенной поры его собственная проницательность и несколько сдержанных вопросов Эдуарду существенно продвинули для него решение этой загадки. Улыбнувшись, он весело промолвил к Джорджу
- Могу ли я предложить вам пари, милорд?
Джордж, знавший Гастингса достаточно хорошо, сразу заподозрил подвох:
- Какого сорта пари?
- Готов поспорить, что дочь Уорика все еще так же одержима вашим братом Глостером, как и два года назад. Что скажете?.. Делаем ставки?
Джордж изрыгнул злые проклятия, способные, если не сжечь Уилла, то стать поводом для объявления холодной войны.
- Берегитесь, милорд Гастингс. Трепаться, как вы любите, о чем не знаете, чревато последствиями. Существует несколько способов приобрести себе врагов, и в некоторых случаях смертельных. Считайте, предупредил.
Уилл удивился так, что зрачки расширились:
- Как бы, врагом больше, врагом меньше: вам ли не знать, - пробормотал он, - со счету бы не сбиться.
Джордж был неимоверно возбужден, и даже на мгновение забыл, что у них горячо любопытная аудитория. Но те зрители, которые надеялись на обострение конфликта, были разочарованы, потому что именно тогда в зал вошел король, а они знали, что даже Джордж Кларенс не настолько безрассуден, чтобы устраивать сцены сейчас, когда начинается суд. Ланкастерцы были признаны в государственной измене, Ричард, герцог Глостер беспристрастным тоном зачитал приговор, потребовав смерти. В тот же день на перекрестке церкви и Хай-стрит на рыночной площади был сооружен эшафот. Следующим утром в десять часов был вызван священник, отпустить грехи осужденным, и они были обезглавлены в тени высокого каменного креста. Эдуард отказался от права на потрошение, позволив почетное захоронение мертвых. В тот же вторник армия Йорков покинула Тьюксбери. Правда, даже «сладкая победа» не подавила мятеж в королевстве Эдуарда. Бастард Фоконберга, родственник Уорика и давняя заноза Эдуарда, отплыл в Кале, где добился определенных успехов в разжигании оппозиции к Йоркам. Были еще восстания на севере Англии. Возглавляемые несгибаемыми ланкастерцами, не знавшие о смерти юноши, что был яркой надеждой Ланкастеров. Эдуард решил, что Лондон, оставленный под защитой его шурина Энтони Вудвилля, сможет выстоять против Фоконберга, если тот вдруг решит угрожать столице. Он решил вести свою армию на север, чтобы подавить восстание в этом нестабильном регионе, так недружелюбно относившемуся к Дому Йорков. Но когда он приблизился к Ковентри, его встретил граф Нортумберленд, который, наконец-то, решился покинуть свои северные поместья, услышав о разгромной победе Эдуарда под Тьюксбери. Нортумберленд принес приятную новость, что на севере все закончилось, закончилось, даже не начавшись: оно погасло после того, как распространились известия, что все, что осталось от крови Ланкастеров бежало по жилам слабого, перепуганного человека в лондонском Тауэре. Эдуард остановился в Ковентри, чтобы дождаться свежего подкрепления, прежде чем повернуть обратно на Лондон, чтобы разобраться с последней угрозой его суверенитета Бастардом Фоконберга. И именно в Ковентри он ожидал прибытия Маргариты д'Анжу, взятой в плен сэром Уильямом Стенли, через два дня после битвы при Тьюксбери.

@темы: Richard III, Солнце в зените

---

Меч короля Артура

Этого стоило ждать три года. Правда фильм далек от классических легенд и от истории. Ладно. Кто не грешен. За пост-римский Лондон, который просто ела глазами. Который тот самый! За это можно забить на китайца Георга и его учеников кунг-фу в алкоголичках. После этого уже не удивляешься мимо пробегающим викингам.

Сюжет - ладно. Сказка, где некоторые критические моменты решаются падением роялей с неба вмешательством волшебников.
Постановка - динамика от первой секунды до последней. Правда после такого конец уже тянет.
Саунд - ААААА! Это надо срочно где-то найти, забрать, скачать.
Где я в меньшинстве: меня не захватил глав.злодей.
Зато Чарли Хэннем... Да, он так и остался моим идеальным Утредом. А еще... Упс... Там промелькнула Милли Брейди (Этельфлед). И я уже почти зашипперила Артура с кузиной (а также как аллюзию на ОТП), но...
ЗЫ. Радует, что глав героиня не Гвиневра)

---

Рассказ служанки

Приглашаем вас в республику Гилеад. Тут у власти стоят очень непростые люди. Они управляют страной, стараясь держать крепко в руках все сферы социальной жизни. Кажется, что в стране царят по-настоящему жестокие и своенравные порядки. Однако в обществе находятся и те, кто пользуются авторитетом и уважением. Ими оказываются офицеры и их супруги. Однако у жен офицеров, непонятно почему, нет детей. Государство заинтересовано в продолжении офицерского рода, однако родить ребенка не удается. Среди девушек из "простых людей" выбирают наиболее подходящих будущих матерей для детей офицеров. Однако избранницы оказываются в ужасных условиях до тех пор, пока не расстанутся с ребенком.

Рассказ служанки

Элементарно, 5 сезон
Царство, 4 сезон
Берсерк, 3 сезон
Версаль, 2 сезон
Доктор Кто, 10 сезон
Люцифер, 2 сезон
Однажды, 6 сезон
Изабелла, 3 сезон
Карл, король и император
Синий экзорцист, 2 сезон
Как построить средневековый замок 5 серия
Звездный путь: Вояджер. 5 сезон 8 серия
Изгоняющий дьявола, 6 серия
Черное зеркало, 3 сезон
Карнавал, 2 сезон
Ди Грей Мен Святой, 5 серия
Под куполом. 2 сезон, 6 серия
Вторжение титанов, 2 сезон

---

Первая реакция Анны и Ричарда на новорожденного сына

Обзор от автора литературы по Ричарду III и Анне Невилл.

«Солнце в зените» Шерон Кей Пеннман:
Анна: Он такой маленький… Так внезапно…
Ричард: Разве это не исправимо?
Анна: Повитухи боятся, что он может не выжить.
Ричард: Да что они понимают! Наш сын силен, и он еще подрастет!
________________________________________
«Роза Йорка» (Сандра Уорт):
Анна: Прости меня, моя любовь. Это будет наш единственный ребенок.
Ричард: Тогда мы отдадим ему всю любовь, что имеем.
Анна: Мы будем все время оберегать его?
Ричард: Мы сделаем так. Видит Бог!
________________________________________
«Дочь делателя королей» (Ф. Грегори): - книжная версия.
Анна: У нас есть сын, но он…Он маленький!
Ричард: Может в следующий раз у тебя получится лучше.
________________________________________
«Невинная вдова» (Анна О’Браен):
Анна: Наш сын, мы должны назвать его Ричардом.
Ричард: Нет, его зовут Эдуард.
Анна: Его следует назвать Ричардом. Так зовут его отца, и обоих наших отцов.
Ричард: Его зовут Эдуард. [Нед издает звук.] Видишь, он тоже согласен.
________________________________________
«Седьмой сын»: (Рей Теннехил):
Анна: Он маленький, и он получит всю любовь и заботу, которые у нас имеются.
Ричард: И он это получит!
Анна: А как мы его назовем?
Ричард: Эдуард. Наш сын, Анна. Великолепно, миледи!

@темы: Richard III, Солнце в зените

---

"Потому что я воин"

Смотришь. Простосмотришь, а почему бы и не помечтать. И вдруг: "А это как раз тема задействовать туда Бриана с очередной тайной миссией".

Замок оставил определенный след в истории Англии, ряд фактов из прошлого Тамворта заслуживают упоминания. Несколько раз он стоял на грани уничтожения, так в 1215 году король Иоанн Безземельный приказал сравнять крепость с землей, из-за того что тогдашний ее владелец – сэр Роберт Мармон поддержал мятежных баронов, но приказ так и не был приведен в исполнение.

colibris.ua/countries/united_kingdom/excursions...

Обо мне с моим "писательством" и моем Бриане.

---

"За тебя я отдал Лунден"

Вот любовалась бы и любовалась...

@темы: Последнее королевство

---

Эрик

Наверно тут несколько дней будет гифкоспам относительно одной пары. Это пройдет... Потому что...
Ладно. Не о грустном. Не могу сказать, что додали в полной мере. Хотелось бы больше. Но, что есть. Вот такой вот подглядывающий. А специфически ранения на лице подсказывают, что поимка принцессы далась кровью.

@темы: Последнее королевство

---

Двенадцать подвигов Бриана. Шотландский Лев. Часть 1

Название: Двенадцать подвигов Бриана. Шотландский Лев
Автор:  Roksan de Clare
Бета:  Xenya-m
Канон: В. Скотт «Айвенго»
Размер: миди, 9265 слов
Пейринг/Персонажи: Бриан де Буагильбер/Ревекка, Хьюго Спенсер, принц Джон
Категория: гет, джен
Жанр: драма, экшен
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Бриан де Буагильбер обманул судьбу, избежав смерти и завоевав желанную женщину. Но не все так просто. Свою свободу он должен выкупить за услугу бывшему другу.
Примечание: постканон, AU, используется персонаж рассказа Перекресток.

Глава 1

Важные гости явились после полуночи — двое мужчин в плащах с нахлобученными капюшонами. Постучали условным стуком. Прошли мимо открывшего им дверь оруженосца так, словно он был не человеком, а бездушным предметом обстановки. Первый вошедший был широкоплеч, немного грузен; сделав несколько шагов в зал, он снял капюшон.

На вид ему было лет шестьдесят — возраст мудрости, когда большая часть жизненного пути уже пройдена, но дряхлость и тлен еще не тронули душу и тело. На его темени уже образовалась знатная плешина, окаймленная редкими седыми волосами, зато борода оставалась густой, с рыжими прядями. Нос круглый, похожий на крупный каштан, но не гладкий, а в глубоких рытвинах. Глаза небольшие, близко посаженные, светло-голубые, почти бесцветные, но взгляд внимательный, цепкий, как у ястреба. Казалось, обладатель мог смотреть не мигая. Ступал он уверенно, даже тяжело. И все же, удостоверившись, что опасности нет, он отошел, пропуская спутника.

Походка второго гостя Хьюго напомнила походку павлина — однажды увиденной диковинной птицы. Он опустил капюшон где-то за пару шагов от встречавшего гостей хозяина дома, тряхнул головой, чтобы примятые волосы расправились, и бросил насмешливый взгляд на пораженного оруженосца: «Узнал?».

В том-то и дело, что Хьюго узнал этого человека, просто не поверил своим глазам, а потому застыл, пораженный. Насколько же важным человеком оказался его хозяин, если особа королевской крови не призывает его к себе, а приходит сама. Сам принц Джон! Собственной персоной!

Временный хозяин дома, тот, кто ранее был известен как гроза сарацин, рыцарь Храма Бриан де Буагильбетр, теперь именующий себя Этьеном де Сегрейвом, пригласил пришедших за стол с нехитрой трапезой. Успевший отогнать мгновенное оцепенение Хьюго подхватил небрежно сброшенный принцем плащ, не давая ему упасть на пол, затем забрал плащ его товарища. Понимая, что нарушает все церемонии относительно принцев крови, оставив плащи гостей у себя на плече, Хьюго скоро, но не так чтобы угодливо подошел к столу и отодвинул один из массивных дубовых стульев. Памятуя о традиции, запрещающей первому обращаться к монаршим особам, он не проронил ни слова. Даже если у принца Джона и мало шансов занять трон, опасно и глупо неуместно задевать его амбиции. Хьюго превратился в молчаливую тень мастера. Впрочем, после произведенного первого эффекта для принца Джона он и так превратился в тень.

Когда Хьюго проделал подобную процедуру со следующим стулом, стоящим на противоположной от принца стороне стола, второй гость, грузно опустившись на сидение, поблагодарил оруженосца кивком головы.

Во главе стола сидел хозяин. И что бы ни происходило, Хьюго понимал: сэр Бриан всеми способами пытается показать, что он равен этим людям. Накануне Хьюго сбил ноги, оббегав чуть ли не весь Норгтемптон в поисках «сносного» вина. Оно нашлось у хозяина местного постоялого двора. За пару кувшинов этот мошенник заломил чуть ли не тройную цену, что вызвало неодобрение леди Рохезы. Зато жена трактирщика пообещала так зажарить цыплят и свиной бочок, что не стыдно и королю на стол подать. Как в воду глядела.

Как на три человека, то пир можно было считать богатым, ведь не в замке же собралась благородная компания. Кроме цыплят и свиного бока на столе лежали фрукты. За неимением бокалов Хьюго разлил вино по глиняным кружкам и исчез, как и положено тени.

Старик тут же притянул одного из цыплят к себе, тогда как принц Джон скромно довольствовался яблоком, забрав его с тарелки и внимательно разглядывая. Только после того, как за оруженосцем захлопнулась дверь, Бриан де Буагильбер заговорил о возможной цели ночного визита.

— Итак, ваша светлость, поговорим о возвращении долга.

— К чему такие формальности? Как выяснилось, мы все тут родня, — принц Джон отсалютовал кружкой, но пить не стал. — Забавно, из трёх собравшихся тут человек — два брата и два бастарда.

— Не знал, что Старый Генрих держал взаперти супругу не только потому, что вмешивалась в его дела и мешала развлечениям. — Буагильбер сделал ощутимый глоток и со стуком опустил кружку на стол.

Старик, уминавший в это время ножку цыпленка, внезапно закашлял, как будто подавился. Это остудило горячие головы и остановило зарождающийся спор.

— Смешно, — оскалился Джон. — Но коль скоро ты упомянул о выплате долга, то, боюсь, в твоем нынешнем положении, как бы ты ни хорохорился, тебе не по мошне выкупить Саттон. Именно его мне пришлось отдать взамен отобранного Ричардом Темплстоу, чтобы выкупить тебя из тайного рабства. Жильбер Эрайль оказался жестче любого ростовщика. Кажется, Саттон позволил ему получить жезл магистра.

— Презренный вор, называвший себя другом! — зарычал бывший тамплиер.

— Так что, брат, стоила ли твоя Роза Сиона всех жертв? — Джон наклонил голову набок, как любопытный скворец, наблюдая за произведенным эффектом.

Старик снова кашлянул, и Бриан, решив игнорировать вопрос с подвохом, провозгласил:

— К делу! Ты желаешь от меня в обмен на мое имя услугу! Я слушаю.

— Разве это услуга? Развлечение, — вздохнул Джон, царапая ногтем по кружке нехитрый узор. — Я предлагаю тебе поучаствовать в охоте на льва.

— Ты предлагаешь мне убить Ричарда? — теперь Бриан, уложив локти на стол, придвинулся и склонил голову, подражая Джону.

— Сделаю вид, что ничего не слышал, — пока разговор не касался короля Англии, старший из присутствующих за столом ограничивался покашливанием, но в споре легко перейти грань, потому он решил вмешаться более действенно.— Что-то быстро у этой кружки появилось дно.

Хотя принц Джон едва притронулся и к вину, и к угощению, а кружка Бриана была пустой лишь наполовину, тот зычно крикнул:

— Хьюго!

Тут же появился оруженосец с новым кувшином вина. Принц Джон внезапно припал к своей кружке и отпил значительную часть, затем, стирая пальцем капли с аккуратной бородки, отставил посудину чуть поодаль, чтобы удобней было налить. Не поколебавшись ни мгновения, оруженосец обошел его и долил вино в кружку своего мастера. Бриан де Буагильбер повернул голову в сторону старшего гостя, и кружка того тут же оказалась полной, и только потом Хьюго вернулся к принцу.

— Хорошо вышколенный щенок, — сказал принц Джон, когда оруженосец, выполнив свои обязанности, скрылся за дверью.

— Что там происходит?

Хьюго опешил от вопроса, заданного в лоб. Он уважал леди Рохезу и восхищался ее достоинствами, но, как правая рука мастера, счел своим долгом уберечь ее от свойственного всем женщинам порока: любопытства.

— Переговоры, моя госпожа, — Хьюго с пристуком плотно закрыл дверь: ни один звук не проникнет.

— Мой муж обидел тебя или кто-то из его гостей?

Хьюго мог бы позавидовать прозорливости хозяйки, если бы не заметил, что после его выхода она не сделала ни стежка. Он вышколенный щенок, и он же — сторожевой пес.

— Все идет как должно, моя госпожа.

Как же, как должно! Одним кивком головы Бриан Буагильбер перечеркнул любую возможность Хьюго когда-нибудь присоединиться к королевскому двору. Принц Джон наверняка запомнит, как его обошли. «Зато ты доказал верность мастеру. Радуйся», — про себя проворчал оруженосец и оперся спиной о дверь.

Леди Рохеза пожала плечами: не хочешь говорить — молчи, мне это не особо интересно.

А за дверью творился не больше не меньше как заговор против одного короля с целью спасти корону другого.

— Пока Ричард в своих походах, Филипп Август сделал ход. Весьма хитрый: объединить врагов, — пояснял старший из заговорщиков. — Ательстан Конингсбургский, тебе он знаком.

— Было дело, — кивнул Бриан де Буагильбер.

— По этому плану он станет новым королем Англии, уступив некоторые спорные территории скоттам. Французы получают земли на континенте, анжуйцы же должны исчезнуть. От француза прибыл весьма важный человек, — продолжил старик. — Настолько важный, что Вильгельм Шотландский лично прибудет на встречу с ним. Наш шпион точно указал и место и время.

— Так почему бы не убить гидру одним ударом? — Бриан скривился, как будто именно этот самый простой выход был ему противен.

— Если бы, — мечтательно хмыкнув, принц Джон попытался прокрутить яблоко, словно волчок, и, не получив ожидаемого результата, накрыл его ладонью.

— Невозможно. Каждый на своем месте, опора для правления Плантагенетов. Откапывая саксонских королей, старая знать отрицает любого претендента из потомков Вильгельма Завоевателя, а значит, действуют нам во благо, пока мы в силе. Король Шотландии опасный враг, но враг знакомый. Его сын слишком мал, чтобы править самому, а возможный хаос нам как камень для утопленника. Француз! Вот здесь стоит действовать на два шага вперед.

— Так какая задача выпадает мне? — Бриан сжал руку в кулак.

Принц Джон обиженно возвел глаза к потолку: ну разве я не объяснил?

— Поймать льва. Вильгельма Льва. Возможно, наше предложение покажется ему интереснее той химеры, что предлагает француз.

— Время французского посланника ограничено, — пояснил старик. — Если какая-либо из сторон не прибудет на встречу, коалиция не состоится. Но главная ставка здесь на скотта.

— Когда начинаем охоту? — хищно оскалился Бриан.

— Если наш шпион не соврал, Лев лишь завтра покинет логово, — старик улыбнулся в ответ, показывая белые, почти не поврежденные временем зубы. — А пока что я снова хочу увидеть дно этой кружки!

— Хьюго! — воскликнул Буагильбер.

Уходя, старик вложил в руку верного оруженосца увесистый мешок с монетами:

— Передашь хозяину.

Хьюго в точности выполнил поручение. Бриан де Буагильбер пренебрежительно бросил кошелек на стол, тогда как леди Рохеза, наоборот, проявила интерес к монетам. Скрупулезно пересчитала, а потом удовлетворенно прищелкнула языком:

— Щедрая плата за вино и цыплят!

— Пустое, — отмахнулся Буагильбер.

— Не пустое, — вернув монеты в мешочек, Рохеза подвинула его в сторону мужа. — Будь ты даже богатейшим из богачей, небрежность в делах и расточительность приведут к тому, что состояние твое уйдет как вода сквозь пальцы.

— Разумная и бережливая жена, как чаша, соберет все, что утерял нерадивый супруг. Понимаешь? — он обернулся к Хьюго, и было очевидно, что урок касался не только ведения домашнего хозяйства. — Лишь бы не оказалось, что эта благословенная чаша наполнена желчью, а не вином.

— Будь справедлив к своей жене, слушай ее советов — и никогда не узнаешь горечи, — опустив глаза, все же дала и свой совет хозяйка.

Времени до рассвета оставалось мало, и лучше было бы оставшиеся часы посвятить сну.

— Я должен оставить тебя, — Бриан де Буагильбер любовался, как расчесывает волосы его прекрасная возлюбленная, та, которой он дал имя Роза, еврейка Ревекка, женщина, завоевание которой стоило ему имени и статуса в обществе, но и это казалось малой ценой. Она обернулась, и Бриан надеялся, что широко распахнутые глаза и приоткрытые губы отобразили не только удивление или, не дай господь, радость, а страх. — Совсем ненадолго. Несколько дней, пока я не решу одно дело.

— Ты хочешь оставить меня здесь? — Ревекка отвернулась, но когда он прикоснулся к ее плечам, то заметил, насколько они напряжены: уже тоскует от разлуки или снова задумала побег?

— Я не могу оставить тебя одну. Небезопасно.

— Я могла бы вернуться на это время к отцу, — сказала она очень тихо.

— Нет! — Бриану бы смягчить вырвавшийся гнев, но не он смог.

— А я вдруг начала верить, что не пленница, — сказала — словно кнутом стегнула, но хорошо, что хоть не погрузилась в молчание. Это успокоило немного, но одновременно разбередило старую рану: никогда эта женщина не станет полностью принадлежать ему, так, как он принадлежит ей.

— Ты присоединишься к свите одной знатной дамы в качестве ее фрейлины, — Бриан решил не говорить Ревекке, что передать ее как заложницу было требованием принца Джона — в качестве гарантии верности бывшего друга и того, что любым способом он добьется успеха порученной миссии. Но было у Бриана и заверение другого человека, слову которого он мог доверять: с его возлюбленной ничего дурного не случится. И, возможно, если он проиграет, то ее мечта сбудется: Ревекка вернется к отцу. Не стоило ей этого знать.

— Ей известно, кто я? — холодно спросила Ревекка.

— Ты византийская принцесса, которую выкрал один из нормандских рыцарей крестоносцев. Теперь тебе и твоему мужу нужно убежище. Зато ты сможешь прятать лицо под вуалью: кто там знает их обычаи.

— Какая глупая история! — проворчала Ревекка и улеглась спиной к Бриану, устроив подушку так, чтобы получилась преграда. Знак был более чем красноречив.

— И вовсе не глупая, — ворчал Бриан, но все же не решился потревожить молодую женщину, слишком уж быстро погрузившуюся в глубокий сон.


Глава 2

— Может, попробуешь сам ублажить эту леди? — Флеш презрительно сплюнул.

Хьюго до скрипа сжал зубы, но не ответил. Хохмача на самом деле звали Алан, но после присоединения Хьюго к отряду Сегрейва тот требовал называть не иначе, как придуманным или кем-то данным прозвищем. «Флеш» — стрела на языке французов. Хотя Алан был валлийцем, но этот народ издавна враждовал с саксами, потому пренебрежение и некоторое злорадство к побежденным было впитано им еще с молоком матери, к тому же Флеш был из тех, кто предпочитал находиться на стороне победителей. Как следовало из прозвища, Алан Флеш считал себя непревзойденным стрелком. Когда Хьюго рассказывал о хитром йомене, сумевшем провести принца Джона на турнире в Эшби, о том, как этот самый йомен выиграл турнир стрелков, Алан проворчал, что его там не было, он-то бы поставил наглеца на место, и потерял интерес к рассказу.

Живой, подвижный, ловкий, как хорек, Флеш считал, что у него есть повод точить нож на новичка, ведь Хьюго занял его место при мастере. Открытую вражду он не посмел бы показать, но Хьюго и не навязывался в приятели. Насмешки злили — и только. Игнорируя их, он еще больше заводил Алана. Вылилось бы это когда-нибудь в потасовку? Неизвестно. Пока что Хьюго сделал вид, что не услышал язвительного возгласа, и перехватил повод гнедо-чубарой кобылы ближе к мундштуку.

— Еще день-два, и будет готова. Нужно крыть или придержать с неделю, пока охота не пройдет.

Это сказал Говард — человек неимоверно высокий и плечистый, безуспешно пытающийся спрятать свой рост за некоторой сутулостью. Лицо же его скрывали густые жесткие баки, и только серые глаза под густыми бровями виднелись да острый нос торчал. В их компании не принято было говорить о прошлом, но Хьюго угадывал в Говарде человека особого рода занятий, якшающейся с самим дьяволом, — кузнец. Если в умении Говарда покорять огонь и железо оруженосцу и не довелось убедиться, но то, что здоровяк мог заговаривать лошадей — увидел воочию.

Им предстояло какое-то важное дело, скорее всего связанное с ночными гостями, но жеребец сэра Этьена стал вести себя тревожно: ломал перегородки денника, выгибал шею и щелкал зубами, взбрыкивал, как будто собирался лягнуть невидимого врага.

После отъезда леди Рохезы сэр Этьен ходил хмурый. И дело было не только в разлуке. Он ожидал подкрепления, но из обещанных гостями людей прибыл лишь один — старик, сопровождавший принца Джона и представившийся просто как сэр Гай. В городе они нашли еще двух наемников, но, очевидно, для важной миссии их отряд был слишком мал.

Как-то не с руки это — сообщать хмурому мастеру, что его конь взбунтовался без причины.

— Что с тобой такое? Укусило что? — не то чтобы жаловался, просто проворчал Хьюго.

— С ним все, как и должно быть. — Хьюго едва не дернулся за припрятанным мизерикордом, но, обернувшись, узнал хмурого Говарда. Тот, не страшась и не прося дозволения, приблизился к хозяйскому коню, ухватил того за голову, ближе к ушам, и притянул к себе, уперев свой лоб в лоб жеребца. Хьюго показалось, что губы Говарда беззвучно что-то проговорили. Что бы он ни нашептывал, но жеребец присмирел и позволил себя запрячь. — Во всем она виновата — охота, — произнес Говард, когда дело было сделано.

Конечно же! Следовало догадаться, кто устроил беспокойство.

Хоть леди Рохеза предпочитала путешествовать в повозке, но любовь и щедрость сэра Этьена все же оказались столь велики, что он приобрел для возлюбленной лошадь довольно редкого окраса. Кобылка-трехлетка леди Рохезы была послушной и ласковой. От ушей до копыт передних ног ее шерсть была темно-коричневой, зато от крыльев до задних ног словно какой-то шутник накинул на нее короткую облегающую белую попону, а потом повырезал на ней дыры. Когда Хьюго подошел к ее деннику, лошадка вытянула шею, зашевелила ноздрями: ты принес мне угощение? Сама кротость и смирение, хотя Хьюго мог поклясться, что за миг до этого тихоня терлась задом о перегородку денника и оставляла на нем свой след.

Мастеру он об этом сообщил мимоходом, просто чтобы не молчать, но не ожидал, что тот оживится почти как его жеребец. И самым важным вопросом вдруг стало, сколько же еще продлится влечение кобылы к жеребцам.

— Вот оно! — воскликнул довольный сэр Этьен.

— Добрый знак? — уточнил сэр Гай, с интересом наблюдавший странную проверку.

— Именно, — сэр Этьен не терял энтузиазма. — Ты! — обратился он Алану Флешу. — Достань дюжину голубей живых и не поврежденных. Готова ли клетка для нашего зверя?

— Такое приглашение затруднит переговоры, но тем и интересней, — ответил сэр Гай.

Глава 3

Какая находка! Желудь, спелый, огромный, наверно с голову, как специально, упал не в траву, а на дорогу и теперь лежал, манил гладким блестящим боком. Белка покрутила головой, спустилась по стволу, замерла и, не почуяв опасности, соскочила на землю. Зверек был еще слишком неопытен, чтобы знать: летние спелые желуди еда коварная — один бочок спелый, другой с гнильцой. Чуда не случилось — желудь оказался подпорченным. Обнаружив такое непотребство, белка обиженно стрекотнула, отбрасывая негодный плод, но вернуться на дерево не спешила. В ее поле зрения попало нечто гораздо лучшее, чем маленький желудь: темная, загнутая в чашу шляпка гриба. Его и белку разделяло только два беличьих прыжка. Но что-то насторожило зверька. Вместо того чтобы завладеть вожделенным грибом, белка рыжей молнией метнулся на ближайшее дерево.

По дороге ехал одинокий всадник. Это был Хьюго Спенсер, но белке было все равно, как его зовут, лишь бы убрался поскорее. Тот, однако, не спешил потворствовать беличьим желаниям. Он остановился недалеко от места, где широкая лесная дорога делала крюк, как раз напротив примеченного белкой гриба.

Чуткий слух белки уловил приближение других существ, таких же опасных и странных, как и тот, что спугнул ее. Их было много, слишком много, но не из любопытства, а из желания не упустить добычу белка решила остаться и переждать.

Отряд, который двигался навстречу Хьюго Спенсеру, шел под знаменами со вздыбленным красным львом с раздвоенным хвостом на золотом фоне — знак короля Шотландии Вильгельма. Возглавлял поход сам король. Медно-рыжие волосы, усы и ровно остриженная борода, выступающий подбородок, высокий рост — он не затерялся бы среди вельмож, даже если бы шествовал не во фланге, а в их окружении. И вроде бы одет Вильгельм был просто: дорожный плащ, легкая кольчуга прикрывалась длинной, до колен, туникой с разрезами по бокам, гладкой, без вышивки, как у других придворных, но на груди его красовалась массивная золотая цепь с таким же львом, как на гербе. Несомненно, оруженосец вез за господином его меч, но пока из оружия при Вильгельме был только длинный нож-сакс на поясе. Он был хозяином на своей земле и всем видом это подчеркивал.

Конь под королем скоттов тоже был примечательный: вроде бы вороной от морды до густых щеток над копытами, но в солнечных лучах шерсть местами отливала медью. Он был крупнее, чем охотничьи или дорожные кони, но немного меньше и более поджарый, чем мощные боевые жеребцы.

В момент, когда отряд достиг поворота, Вильгельм беседовал с одним из вельмож, и насколько выразительным был король, настолько обычным на его фоне казался спутник: плотный мужчина лет сорока, среднего роста, с суровым взглядом и густыми бровями, почти сросшимися на переносице.

Вильгельм натянул поводья, пытаясь сдержать внезапно взволновавшегося и пытавшегося перейти на рысь жеребца, и тут отряд достиг поворота. Пытавшийся взбунтоваться конь Вильгельма чуть осел назад, но пока что никто, включая его хозяина, не видел ничего опасного в его неповиновении. Зато замерший наглый всадник, преграждающий путь, точно привлек всеобщее внимание.

— Хьюго? Хьюго Спенсер! — воскликнул вдруг собеседник короля.

Вместо ответа молодой человек вдруг резко развернул свою пятнистую лошадь и пустил ее в галоп, словно пытаясь уйти от вероятной погони.

Никто и глазом не успел моргнуть, как неожиданно конь Вильгельма сорвался с места и, против воли хозяина, рванул вслед за беглецом.

Свита короля опомнилась быстро — но не достаточно быстро. Внезапно дерево, которое выбрала для наблюдения белка — такое крепкое, такое высокое, — пошатнулось и начало падать. Опасность была так близко: как гриб из-под земли, вдруг появился человек — это он толкнул подрубленный ствол и завалил. И еще один. Больше не искушая судьбу, белка бросилась прочь от проклятого места.

Вельможа, что беседовал с королем, бросился в погоню первым и чуть не был зашиблен падающим деревом. Жеребец под ним попятился, и это спасло его от разящего удара. По оба края дороги стояли два разбойника, один с боевым топором, другой с дубиной. Если бы рыцари двинулись все вместе, то наверняка бы смяли противников, только перед этим пришлось бы пасть самым храбрым и безрассудным.

Все шло так, как задумал Буагильбер. Им удалось «отделить» короля от его свиты. Хьюго мчался во весь опор и чувствовал погоню за спиной. Хьюго свернул в лес и теперь петлял среди деревьев. Как ни быстронога была кобылка, но вороной жеребец ее постепенно настигал. Скоро он избавится от седока, побежит скорее, наверняка настигнет дразнящую самку, и тогда не поздоровится Хьюго, не успей он соскочить. Рисковать собственной шкурой и жизнью он не собирался. Миновав условленное место, он привстал на стременах, ухватился руками за ветвь одного из деревьев и дальше предоставил кобыле бежать самой по себе. Хьюго не сказал бы, что его лошадь, избавившись от груза, поскакала быстрее. Вряд ли она устала, вероятно, хитрюга желала, чтобы наконец-то ее догнали.

Вроде и эта часть плана прошла успешно. Хотя была вероятность, что Вильгельм разбился насмерть, вылетев из седла, когда его конь налетел на протянутую через дорогу веревку. Или же Флеш промахнулся и ненароком попал в короля.

Когда Хьюго вернулся к месту падения Вильгельма, сэр Гай и Флеш уже успели снять с короля кольчугу и золотую цепь, а поверх нижней рубахи натянуть на него лохмотья. Хьюго не исключал, что для такой покладистости Вильгельма пришлось дополнительно оглушить, но все же он был жив.

Для Флеша появление Хьюго было знаком. Обменявшись с сэром Гаем взглядами, он подхватил золотую цепь и удалился, проигнорировав оруженосца. Хьюго искренне надеялся, что мастер знает, кому доверять, и эта часть плана тоже не даст осечки: в руках Алана оказалось целое состояние. Но времени на раздумья и сомнения не было. Вместе с сэром Гаем они оттащили безвольного Вильгельма к повозке с клеткой, в которой обычно перевозили должников и преступников, и впихнули его внутрь. Сэр Гай надел на руки короля кандалы.

Им предстояло отвезти Вильгельма подальше от места похищения, и, пусть для этого они выбрали и малолюдную дорогу, даже если бы король начал доказывать случайному путнику, кто он на самом деле, тот бы не поверил.

Пока что, благодаря удачно выбранному месту — справа крутой склон, слева густой лес. Людям Бриана пока что удавалось отбивать атаку более полуста всадников и не давать им обойти себя и окружить. Но долго так продолжаться не могло. Расчехлив меч, предводитель уже собирался прийти им на помощь и принять бой, когда, запыхавшись, примчался Флеш. Как голубь оливу — благую весть, он принес клетку с голубями и золотую цепь Вильгельма.

— Долго, — сквозь зубы рыкнул Бриан.

— Приблуду ждали, — под нос буркнул Флеш.

Буагильбер не счел нужным отвечать на ревнивый выпад валлийца. Забрав цепь, он сделал шаг вперед и бросил ее на землю, к ногам свиты Вильгельма. Попытки пробиться вперед разом прекратились. Замерев, вельможи, сопровождающие рыцари и оруженосцы наблюдали за дивным представлением, ожидая требований разбойника.

Буагильбер вытащил из клетки одного голубя и выпустил.

— Ваш господин в тайном месте под надежной охраной. Каждое утро с рассветом и вечером к закату я буду выпускать по одной птице. Они специально обучены и будут посланием стражам: все идет как надо. Если голубь не прилетит — ваш господин умрет. Если последняя птица будет выпущена, но я не получу выкуп — ваш господин умрет.

— Знаешь ли ты, кого взял в плен, глупец? — выкрикнул один из вельмож — молодой и дерзкий, скорее всего, еще не имеющий опыта сражения, но желающий отличиться.

— Боишься, не продешевлю ли я? — усмехнулся Буагильбер.

— Так какой выкуп ты хочешь? — крикнул другой вельможа, понимая, что нетерпение и гнев молодого товарища могут лишь усугубить положение короля.

— Пятьдесят серебряных фунтов. Всего лишь.

— Пятьдесят фунтов? Думаешь, мы возим с собой сокровища? Как собрать такую суму за такое короткое время? — зашумела свита короля.

— Да разве это большая плата? Всего лишь по фунту с каждого. И если оруженосцам пришлось бы месяц говеть, чтобы наскрести фунт, то вам-то, милорды, лишь день воздержания.

— Насмехаешься! Что мешает нам не поддаваться на твои требования, убить тебя сейчас же и выпускать твоих чертовых птиц, пока не найдем нашего короля? — снова не выдержал молодой вельможа.

— Забыл сказать, — последовал ответ Бриана. — Голубей я выпускаю в особой последовательности. Если к моим людям прилетит не та птица — ваш господин умрет.

— А если что случится с птицей? — поинтересовался еще один вельможа из сопровождения короля.

— Ваш господин умрет, — категорично заявил разбойник. — Потому вам стоит поторопиться с выкупом.

— Я дам тебе еще половину суммы, что ты запросил, если выдашь мне мальчишку, — неожиданно выступил вперед вельможа, что беседовал с королем до его похищения и первым кинулся ему на выручку.

— Мальчишку? Какого мальчишку? Этого? — Буагильбер, делая вид, что не понимает, о ком речь, и указывая на Флеша. Хотя по гербу на попоне лошади — золотые ромбы на красном фоне — он узнал, с кем имеет дело, и понимал, о каком мальчишке идет речь. Барон Квинси. И у него выпала возможность разобраться с бывшим оруженосцем, соблазнившим его драгоценную дочь.

— Э нет!!! Моя шея стоит дороже, а задница так и вовсе бесценна, — засмеялся Флеш.

— Нет. Хьюго Спенсер. Тот, кто заманил короля в ловушку, — попытался пояснить барон Квинси.

— Хьюго Спенсер? И рад бы пойти на такую сделку, но не знаю, о ком ты. Может, все-таки возьмешь этого? Десять фунтов, и сойдемся?

— За этого прохиндея и шиллинга жаль, — сказал Свен, новый член небольшого отряда, светловолосый потомок пришлых когда-то давно датчан.

— Не обессудьте, милорд, — пожал плечами Бриан. — Если вы столь богаты, то поспешите заплатить выкуп за пленника. Я же своими людьми не торгую.


Глава 4

«И почему барону не сиделось в своем поместье?»

Опытный игрок Бриан де Буагильбер так умело расставил малое количество своих фигур, что мог бы с гордостью произнести: «Шах!». Только случай — коварный шулер, одним щелчком может сбить с доски и короля, и пешку, или же поставить на пути фигуру, которую совсем не ожидаешь увидеть.

Хьюго понимал, что еще не полностью заслужил доверие мастера. Он и не пытался форсировать события. Он доверился не спрашивая. Хьюго принял, что в этой игре принца Джона и Буагильбера он пусть и не пешка, но всего лишь шахматный конь. Он готов был восхититься грандиозностью замысла, когда узнал стяги короля Шотландии. А потом Хьюго увидел барона Квинси, и мир рухнул, придавив несчастного оруженосца своим весом.

Ничего удивительного, что барон оказался в Шотландии — он объезжал свои земли. Ничего удивительного, что барон оказался в компании шотландского короля — сэр Роберт Квинси, отец нынешнего барона Квинси, был наставником молодого Вильгельма Шотландского. Потому не удивительно, что Сейр Квинси был почитаем при шотландском дворе и дружен с Вильгельмом.

Недоброе время и обстоятельства свели бывшего мастера и оруженосца. Хьюго надеялся когда-нибудь во славе и при деньгах явиться к барону Квинси и просить руки его дочери Энн. Теперь эта мечта шла прахом: барон никогда не выдал бы дочь за разбойника, а еще за мятежника, покушающегося на короля, которого сэр Сейр считал достойнейшим из монархов.

Дорога была малоезженой — то кочки, то ухабы. Даже на козлах путешествие не сказать что казалось комфортным, а пленника в клетке точно немилосердно трясло. Король Вильгельм постепенно приходил в себя. Он застонал. Всего один короткий, почти неслышный звук. И дальше тишина.

Хьюго не выдержал и оглянулся. Вильгельм вел себя воистину с королевским достоинством: не метался, не стенал, не осыпал тюремщиков угрозами. Он приподнялся на локтях, благо цепь не мешала такой малости, с интересом осмотрел свои путы, а потом поднял голову и пристально взглянул на Хьюго, оскалился, припоминая, кто именно стал причиной его пленения.

— Больше не смотри туда, — приказал сэр Гай, но его слова услышал и пленник.

— Хьюго? Тебя ведь так зовут?

Услышав свое имя, трудно не нарушить запрет.

— Уж не колдун ли у нас за спиной? — недовольно хмыкнул сэр Гай.

— Просто слава летит впереди меня. — Хьюго сдержался. Не обернулся. Ему-то было известно, откуда у Вильгельма такая прозорливость.

— Недобрая слава, мальчик. Но ты можешь все изменить. Ради чего ты с этими людьми?

— Ради Британии. Эти земли не выдержат еще одной кровной войны, — вместо Хьюго ответил сэр Гай. — Вы ведь тоже так думаете, ваше величество. Иначе бы приняли гостя при дворе, а не прикрыли бы встречу паломничеством.

— Ты говоришь загадками, старик. И я желаю знать, чьими стараниями я обязан нынешнему положению.

Разговор был прерван. Путь, который избрал сэр Гай, пересекала река, а попасть на тот берег можно было только по неширокому старому деревянному мосту — телеге проехать можно, но от возницы требуется отчаянная смелость, а от лошади спокойствие. Был бы выбор за Хьюго, он предпочел бы найти более безопасную дорогу, но сэр Гай решил пренебречь опасностью. До середины моста, Господь миловал, добрались, но тут под копытом лошади провалилось подгнившее бревно. Конь оступился, телега ушла в сторону, ломая ограду, одно из колес потеряло опору. Еще немного — и они бы упали в реку.

«Подтолкни!» — «Выпустите меня!» — почти одновременно крикнули сэр Гай и король Вильгельм. Хьюго действовал молниеносно: выхватив мизерекордию, приставил ее к боку возницы.

— Ключ!

— Что ты творишь, мальчишка? — прошипел сэр Гай, но особо не сопротивлялся, когда Хьюго сорвал у него с пояса ключ от клетки.

— Скорее! — поторапливал король.

Хьюго не мешкая открыл клетку. И благодарность последовала сразу, как только король оказался на мосту. Замахнувшись цепью, он попытался поразить спасителя. Хьюго успел отпрянуть, но места для маневра оказалось не так много, и, не удержавшись, он рухнул в реку. Однако его соперник не смог воспользоваться преимуществом. Отекшие ноги подвели Вильгельма. Вложив всю силу в рывок, устоять он не смог. Всплеск, и король Вильгельм исчез под водой.

Через мгновение на поверхности показался первый «утопленник» — живой, вполне осознающий, в какой ситуации оказался и как выйти из сложившегося положения если не сухим, то неповрежденным. Волны рек и морей с детства был для Хьюго друзьями, никак не врагами. Плавал он великолепно, пара сильных гребков — и он оказался у моста, ухватился за балку.

Сэру Гаю удалось вернуть избавившуюся от тяжести двух мужчин телегу на мост, но клетка теперь была пуста.

— Вильгельм! Что с Вильгельмом? — крикнул Хьюго.

— Ты его утопил, балбес! — услышал он злой окрик и тут же нырнул обратно, пытаясь исправить нелепую, роковую ошибку.

Воздуха не хватало, но если бы он поднялся наверх за целительным глотком воздуха, то потерял бы драгоценное время. А с каждой уплывшей по реке секундой всё отчаянней билась в мозгу мысль: где король? Окажись на его месте Хьюго, он воспользовался бы возможностью исчезнуть. Однако с цепью даже для умелого пловца это стало бы непосильной задачей. Только вот на Хьюго цепей не было: оставь попытки, скажи, что поиски бесполезны или же спрячься в камышах. Зачем напрасные метания? Хочешь возлечь на дно вместе с королем, а не на брачное ложе с Энн? Смерть, потихоньку сжимающая грудь холодными объятьями, оказалась глупым советчиком. Когда Хьюго уже почти поддался искушению, образ Энн из воспоминаний вдруг стал перед глазами: плотный, почти осязаемый. Вот она! Совсем рядом! Только протяни руку — и сможешь дотронуться. Энн грустила. Энн хмурилась и совсем не радовалась встрече: «Что ж, оставь Вильгельма, как оставил меня. Живи…».

«Нет, моя святая Энн. Я не омрачу нашу любовь позором», — Хьюго готов был закричать. Он плыл навстречу мареву, и вдруг видение рассеялось, а он нашел, кого искал.

Цепь, которая сковывала руки Вильгельма, зацепилась за корягу. Каким бы храбрецом не слыл король шотландцев, но страх смерти уже завладел его разумом. Вместо того чтобы не мешать Хьюго его освободить, он попытался схватить спасителя. Нехорошо наносить высокородной особе такие подлые удары, но разве был у Хьюго выход. Он сделал, как говорил слуга, учивший его плавать, — ударил Вильгельма коленом в пах. Болезненный удар

Прошла, казалось, целая жизнь между ударами сердца, пока Хьюго срывал цепь. Пока, схватив Вильгельма за волосы, поднялся на поверхность. Пока греб к берегу.

Они были на мели, когда к ним подскочил, забравшись по пояс в воду, сэр Гай и перехватил у Хьюго Вильгельма. И вовремя. Как только ноги Хьюго коснулись дна, они вдруг перестали слушаться. На берег он не выходил, а выползал, как древнее чудовище. Когда же ладони больше не покрывала река, просто упал, растянулся на спасительной суше и застыл, считая удары сердца и уставившись на гладкий, отточенный водой камешек. Хьюго услышал кашель и улыбнулся. Мир, качнувшийся в хаос, вдруг не просто вернулся обратно, а приобрел невероятную, идеальную гармонию.

Он улыбнулся, глядя на безупречный бесценный камешек, а сэр Гай незло пнул его в плечо:

— Ну и зачем ты ослушался, дурень? Решил сменить сторону?

— Нет, — поднимаясь, Хьюго замешкал с ответом. Забавно, но о возможности освободить короля и отступничеством заслужить его благосклонность он даже и не мыслил. Даже если бы время вернулось назад и Вильгельм не напал бы на него, а предложил покровительство, Хьюго знал: что бы ни сулил ему король — он бы отказался. Само по себе предательство было противно его натуре. Он говорил правду, неважно, верил ли его словам сэр Гай. — Я просто желал предотвратить случайное убийство.

— И как ты оказался, парень, в такой компании? — добродушно хохотнул король Вильгельм, но, не дав времени на объяснения, звякнув цепью, вопросил: — Все же, милорды, кому я обязан моим нынешним положением?

— Гамелин де Варрен, граф Суррей, — склонил голову сэр Гай.

Анжуйский бастард. Не так давно Буагильбер упоминал его. Что знал о нем Хьюго? Гамелин был незаконным сыном-первенцем Жоффруа Плантагенета, а значит, старшим братом Генриху Старому Королю и дядей королю Ричарду и принцу Джону. Он посмел добиваться внимания красавицы Изабеллы де Варрен, единственной дочери графа Суррея, вдовы младшего сына короля Стефана и богатейшей наследницы в Англии. Но куда бастарду до законнорожденного брата? Король Генрих обещал руку Изабеллы младшему брату Вильгельму. И тут вмешался хитрый закон и архиепископ Кентерберийский. По первому супругу молодая вдова считалась родственницей пророченному ей мужу. Все могло разрешить позволение на рак Папы. Однако Томас Беккет решительно воспротивился даже самой мысли о таком компромиссе. Так что же делать с Изабеллой и ее землями? Король Генрих решил скоро: если не любимый младший брат, то верный брат — брат бастард неплохо присмотрит и за вдовой, и за ее владениями. Рассерженный Вильгельм покинул английский двор, отправился к матери в Нормандию, где и умер, как говорили, от разбитого сердца. Позже архиепископ Кентерберийский жестоко поплатился за свое вмешательство, когда один из убийц, ударяя его ножом, выкрикнул обвинение: «Это тебе за любовь господина моего Вильгельма, брата короля». Гамелин же, в первый и последний раз встав клином между родственниками, получил не только жену, земли и титул, но и имя.

После того как он лицезрел английского принца в доме мастера и захватил в плен шотландского короля, знакомство еще с одной высокородной особой не смутила Хьюго. Он уже почти открыл рот, чтобы и самому представиться, но король Вильгельм не дал этого сделать, тут же обратившись к сэру Гаю, то есть графу Суррею:

— Что же заставило почтенного лорда заняться разбоем? Ваши земли истощились, а ростовщики, невиданное дело, подарили вам этот великолепный экипаж? — Вильгельм кивнул в сторону долговой повозки.

— Я польщен, что ваша милость беспокоится о моем благосостоянии, но крайние меры, к которым нам, к сожалению, пришлось прибегнуть, — это не вызов, а скорее предложение мира.

«Хьюго Спенсер, ваша милость, — в мыслях продолжил приветствие Хьюго. — Впрочем, имя мое вы и так знаете». В общем-то, в его низком статусе в глазах этих важных персон были и свои плюсы. Они говорили, не опасаясь, а он слушал.

— Тогда как назвать эти украшения? — Вильгельм снова звякнул цепью.

— Небольшая предосторожность.

Они снова тронулись. Ехали едва заметной тропой, известной лишь графу Суррею. Рядом с ним на козлах сидел Вильгельм. Хьюго же было предложено занять место короля в клетке. Он отказался. И теперь следовал за повозкой, ожидая, что та где-то застрянет, или колесо провалится в яму, и понадобится его помощь. Обошлось.

— Вот и прибыли, — сообщил Суррей.

Оказалось, что временным их прибежищем должна была стать пещера в скале — темный зев каменного великана.

— Похоже, ты знаешь эту землю даже лучше, чем я, — заметил Вильгельм.

— Случайность. В пору войны с узурпатором, в первый раз прибыв на остров для переговоров с вашим дедом Давидом, понадеялся на Господа и заблудился, — усмехнулся Суррей. — Может, это и был Господень промысел?

— Господень промысел, говоришь? — оживился Вильгельм. — Может, это утерянное убежище святого Балдреда?

— Святого? — переспросил Суррей, почесывая большим пальцем подбородок. — Эй, парень! Спустись-ка вниз. Не сотворил ли святой какое-либо чудо?

Хьюго послушно покорился приказу. Пещера была вполне пригодной для жилья: опускаясь вглубь футов на пятнадцать, в ширину простиралась футов на двадцать, не меньше. В высоту небольшая, около пяти футов, но ненастье переждать и не бедовать сгодится. «Чудо», сотворенное, может, и не святым, а ныне живущим, Хьюго обнаружил почти сразу же: два полных бочонка — уж точно не с водой, — пару свиных засоленных окороков, ячмень для похлебки и посуда — котелок, ложки, кружки. С этим было понятно, но в пещере оставалось кое-что и от прошлого хозяина или хозяев. Первое, что бросилось в глаза, — бедренная лошадиная кость. Пригибаясь, Хьюго последовал дальше. Кости, человеческие и животных, черепки, зола окружали большой плоский камень — слишком гладкий для обточенного природой. Пол пещеры тоже был странный. Каменный — да. Но камни ровно складывались один к одному, как будто уложенные мастером. Самой страшной находкой оказалось то, что лежало на камне: рассыпавшиеся кости — немного перемешавшиеся, но все же очерчивающие два тела. Человеческие тела. Очень маленькие. Детские.

— Святой Балдред тебя проклял? Что ты бледнее савана? — полюбопытствовал Вильгельм, когда Хьюго выбрался из проклятой пещеры.

— Там… — как сразу совладать с речью и рассказать о страшной находке?

Суррей знал, он просто хмыкнул, а любопытство Вильгельма, возобладав над разумом, заставило его оттолкнуть оруженосца и самому спуститься в пещеру.

— Грязное языческое капище! — возмутился он, возвращаясь, бледный, наверно, не меньше самого Хьюго. — Так вот куда ты привез меня, старик! Это место достойно, чтобы быть забытым.

Король отказался на ночь спускаться в пещеру. Суррей не настаивал. Впрочем, погода благоприятствовала, чтобы и время сна, и время бодрствования оставаться под крышей крон деревьев и неба. Забота о комфорте короля и графа легла на плечи Хьюго. Он собирал хворост, следил за костром, готовил еду, таскал воду и даже охранял их маленький лагерь. Вина было в достатке, чтобы король и граф, забыв, что один из них пленник, а другой его страж, предавались философским беседам или же коротали время за игрой в кости. Ставки были невинными и шуточными, пока на третий день их совместного пребывания Хьюго услышал то, что заставило его насторожиться.

— Теперь Нортумбрия моя, — уверенно заявил Вильгельм.

— Что ж, не смею возразить, — хлебнув лишнего, граф Суррей был неосмотрительно благодушен. Пожелай Вильгельм совершить побег — лучшего времени не найти. — Только вот мой король не согласится.

— Твой король нуждается в деньгах, — Вильгельм Шотландский и сам захмелел, раз продолжал громко торговаться. — За то, чтобы быть хозяином земли своей и расторгнуть вырванную силой клятву, я заплатил ему десять тысяч марок. Чтобы вернуть отнятое, я заплачу столько же и еще половину. Справедливо?

— Справедливо, — согласился граф Суррей.

— Передай мое предложение своему королю, и я забуду о несостоявшейся встрече и всех ее выгодах.

— Я это сделаю. За это и выпьем. — Хьюго не мог поверить. Эти двое так просто делили английские земли. Тем временем Суррей заметил третьего в их компании и нежданно потребовал присоединиться к пиршеству. — Не стой как столб. Налей и себе.

Не то чтобы Хьюго злоупотреблял, но втихую вино, которое разливал для господ, он попробовал, и мог поклясться, что у него не было такого странного пряного привкуса. Хьюго только пригубил, напомнив графу, что ему еще дозор держать, но тот и не стал заставлять его выпить полную кружку.

Глаза слипались, как он ни крепился. Мысли путались. Если вино оказалось отравленным, то он умрет. Какое великое откровение! Кому это надо? Конечно же, пленному королю. Потому и был он так спокоен: готовил ловушку для ловцов. Не важно, где и как он припрятал яд. Лишь бы не поздно. Хьюго видел, как заинтересованно наблюдал Вильгельм за последними мгновениями жизни бедового оруженосца. Он хотел крикнуть, предупредить графа Суррея об опасности, но рухнул как подкошенный.

Когда кто-то настойчиво начал его расталкивать, Хьюго решил, что он все еще в доме барона Квинси, проспал положенное для подъема время — не так часто, но случалось и такое.

— Вставай, парень. Нам пора, — низкий медленный говор был знаком Хьюго. Только вот на этом или том свете он звучал как загадка, которую легко разрешить. Что ж, если они оба живы, то все не так плохо.

— Сэр Гай… Милорд… — Хьюго растирал виски, пытаясь связать все звенья воспоминаний о прошлой ночи в одну единую цепь. — Вильгельм Шотландский… Он хотел отравить вас…

— С чего ты взял? — голос отдалился, а значит, граф Суррей, если это все-таки не сон, отошел. — Он просто хотел проверить действие зелья леди Изабеллы.

Ночь уже сменилась поздним утром, рассвело, и тьма отступила. Король Вильгельм лежал неподвижно. Кандалов на нем не было, но рядом лежал его меч.

— Он жив? — насторожился Хьюго.

— Он спит, как прежде спал ты, — спокойно пояснил граф Суррей, подводя на поводу лошадь. — Молодость, молодость: и сон крепче, и вино пьянее. Не то что у нас стариков. Поторапливайся.

— Сейчас впрягу, — Хьюго перехватил повод их единственной лошади, собираясь вести ее к телеге.

— Не стоит, — заметил Суррей. — Поедем, как завещает орден твоему господину — на одной лошади.

— Не понимаю, — Хьюго уловил в добродушии подвох.

— Не слышал никогда о рыцарях Храма?

— Но какое отношение к храмовникам имеет сэр Этьен?

Он едва успел произнести это, как горла коснулось заточенное острие. Граф Суррей стоял за спиной Хьюго, но оружие, которым он угрожал, было тому известно. Пока Хьюго спал, граф Суррей завладел его мизерикордией.

— Никакого. Как и самоуверенный юнец — ко всему происходящему.

— О ком вы? Если обо мне, то мой сон был крепок и без ваших снадобий. Разве происходило здесь что-то неподобающее? — капелька крови, а может, холодного пота, стекла к ключице.

— Ничего такого, о чем стоило бы помнить, — лезвие немного отодвинулось.

— Я уже забыл, — подтвердил Хьюго, и Суррей, перевернув нож рукоятью вперед, вернул его хозяину.

— Еще одно, мальчик, — посоветовал граф. — Какими бы благородными ни были твои намерения, не спеши обнажать оружие. Подумай дважды. Может, ты и спас короля, но он, ко всему прочему, вместо благодарности желал твою голову.

— Зачем? — стоило ли еще чему-то удивляться?

— Чтобы подтвердить свою победу над разбойниками боевым трофеем. — Суррей с ловкостью забрался на лошадь и обернулся к Хьюго.

Тот положил руку на круп животного, но пока не спешил забираться.

— И вы остановили его, усыпив?

— Ты слишком дорого оценил свою шкурку, мальчик. — Граф вдруг толкнул лошадь в бока так, что та тронулся, но, пройдя несколько шагов, остановилась. — Я всего лишь попотчевал его снадобьем леди Изабеллы, которое она готовит для моего спокойного сна. Король Вильгельм, зная, что его пленение подходит к концу, позволил себя усыпить, иначе пришлось бы его связать.

Хьюго должен был пробежать несколько шагов, чтобы вновь оказаться возле лошади и вскочить на нее позади Суррея.

***
Невероятное предприятие подошло к концу. Свита Вильгельма Шотландского была отправлена по дороге в Берик, где они и должны были встретить короля. «Разбойники», осмелившиеся на дерзкое похищение, возвращались на английские земли. Хоть граф Суррей и заверил, что Вильгельм не станет организовывать погоню и предпочтет оставить сам факт пленения в тайне, но мало ли. Он мог и передумать, или же кто из вельмож мог проявить рвение и преподнести королю подарок в виде голов похитителей.

— Я обещал нашему гостю, что цепь, меч и конь вернутся к нему, — граф Суррей был недоволен, может, даже и в ярости, но старался держать лицо.

— А я не обещал, — оказалось, что Буагильбер решил в выкуп за короля включить не только серебро, но и его вороного в загаре жеребца. — Если желаете, можете отдать лучшего коня из личных конюшен.

Хьюго, как и положено оруженосцу, стоял позади мастера — все та же тень. Но каким удовольствием было слышать, как кто-то посмел противоречить всемогущему королевскому родственнику. Хьюго поклялся, что при следующей встрече с Суррем тот не посмеет относиться к нему так пренебрежительно.

Часть 2

@темы: ФБ, Любимая графомань, Брибекка, Хроники Диспенсеров

---

хД)

---

Последнее королевство. Наконец-то!

Тумблер не особо радует гифками с Этельфлед, моет потому что тут (в отличии от книг) ее история только начинается. Хоть не золотые волосы, но она мне уже нравится.



Последняя гифка вообще для суеверной меня знаковая)

По сериалу. Как и ожидалось, показали то, что не мог видеть Утред: консумацию. Поиграли в "Игру престолов". Не надо так делать( Смягчили события книги, чтобы не так шокировать народ, чем лишили меня жуткой, но красивой сцены, где Утред выступил единственным защитником своей Золотой женщины. Зато по сериальной версии Эльфина может оказаться дочерью Эрика. Вот за это я буду благословлять создателей. Держу кулачки, и как теперь дожить до пятницы.

@темы: Последнее королевство

---

Перекресток

Название: Перекресток
Автор:  Roksan de Clare
Бета: Dark Will, olya11
Канон: В. Скотт «Айвенго»
Размер: миди, 5055 слов
Пейринги: Хьюго Спенсер/Энн де Квинси (оригинальные персонажи),

Этьен де Сегрейв

Бриан де Буагильбер/

леди Рохеза

Ревекка
Категория: гет
Жанр: драма, AU, ER
Рейтинг: R + kink (первый раз, вуайеризм)
Краткое содержание: Кажется, что все потеряно? Не отчаивайся. Может, это только новый поворот судьбы.
Примечание: постканон
Скачать: Перекресток
Для голосования: #. fandom Library of Adventures 2016 - "Перекресток"

Такая лунная летняя ночь создана для удобства воров и наслаждения влюбленных. Молодой человек, крадущийся вдоль стены замка, принадлежал к последним и еще не предполагал, что скоро его назовут вором, похитившим из этого дома самое ценное сокровище.
Как бы ни обстояло дело в недалеком будущем, но сейчас он и правда действовал как вор, или же кот, крадущийся на мягких лапах к своей добыче. Он остановился, прижался к стене и сделал действительно нечто кошачье — громко мяукнул. В тот же миг из окна, под которым он стоял, упала веревка. Подражатель кошки с ловкостью обозначенного животного ухватился за нее и полез по стене; затем, достигнув цели, влез в окно и исчез внутри замка.
Проделав такие манипуляции, он оказался внутри уютно убранной комнаты с гобеленами на стенах, двумя столиками — наклонным, из темного дерева без особых изысков, предназначенным для письма, и резным, с разложенным на нем дамскими принадлежностями, — а также ложем под балдахином. На письменном столике в подсвечнике горело несколько свечей. Обитательница этой комнаты, видимо, собиралась сочинять какое-то послание, так как к особой доске был прикреплен лист бумаги, а перо стояло воткнутым в чернильницу. Света было достаточно для подобного занятия. Также, будь в комнате некто третий, он спокойно смог бы рассмотреть и хозяйку покоев, и ее таинственного гостя. Впрочем, настало время приоткрыть завесу и представить героев.
Молодой человек, усложненным путем попавший в дамскую спальню, звался Хьюго Спенсером. Мы уже могли убедиться в его ловкости. Он был высок и изящен, но никак не изнежен. Его худоба была следствием возраста, а не болезни или праздной жизни. Хьюго был достаточно вынослив, подвижен и словно сложен из костей, мышц и сухожилий. Все подтянуто, даже лицо: острые скулы, губы с выпирающими вверх острыми вершинами лука Купидона, нос — не большой, не маленький, но заостренный, — удлиненные серые глаза, отчего взгляд казался хищным. Черные упрямые волосы, как бы он ни пытался их пригладить, щетинились, отчего их обладатель выглядел взъерошенным. Всего лишь день тому назад Хьюго считался оруженосцем барона Квинси, но был застигнут за совсем не невинным поцелуем с дочерью хозяина и изгнан.
Виновницу бед Хьюго звали Энн. Она была средней из дочерей барона. Круглое личико, пухлые губы, большие, широко открытые карие глаза с пушистыми ресницами, каштановые, вьющиеся от природы волосы. Она была мила. Но скажи вы это Хьюго, он вызвал бы вас за непочтение на поединок. Для него Энн была красивейшей из женщин.
В болтовне и поцелуях время летело, как подгоняемая шпорами лошадь. Наконец Хьюго с тоской взглянул на сереющее небо.
— Мне пора…
— Подожди, — остановила его Энн. Она обоими руками ухватилась за запястье возлюбленного и направила его внутрь выреза сорочки.
Хьюго, который раньше и через одежду не позволял себе прикоснуться к груди дочери барона, сцепил пальцы, ухватившись за означенную часть тела.
— Осторожней! — вскрикнула Энн. — Я не кусок мяса, а ты не пес!
Она отступила на шаг, а Хьюго последовал за ней, несмотря на предупреждение. Он был не из тех, кто упускает благоприятные возможности. Получив доступ к вожделенной груди, Хьюго пожелал большего. Ладонь левой руки скользнула по пояснице девушки и остановилась на сочных половинках ягодиц.
Энн не возмущалась, а лишь снова отступила на шаг, увлекая Хьюго за собой. Еще шаг, и отступать было уже некуда. Энн уперлась в кровать и тут же спиной рухнула на нее, а Хьюго оказался на ней.
— Что ты творишь? — пробормотал Хьюго. — Знаешь, как трудно мне остановиться?
— Так не останавливайся, — хихикнула Энн и чмокнула возлюбленного в кончик носа. И в тот же час ее сорочка усилиями Хьюго отлетела прочь.
Некоторое время он любовался соблазнительной наготой, не смея коснуться, пока Энн не напомнила:
— А ты? — и лицо ее покрылось стыдливым румянцем.
Оторопь прошла. Куртка, штаны, сапоги упали рядом с сорочкой Энн. Хьюго все-таки хватило выдержки тут же не овладеть любимой. В его жизни было не так уж и много женщин. Первая — и та, с кем отношения продолжались и по сей день, — жена мельника: женщина молодая и пылкая, недоласканная стариком мужем. Вторая — дочь трактирщика из Эшби, довольно симпатичная, но глупая девица, отдавшаяся за дешевые бусы и обещание вернуться. О третьей связи Хьюго желал бы не вспоминать. Она была последствием пьяного разгула и похоти. Хьюго пил с сыновьями барона, гордый, что его признали равным. Роджеру Квинси показалось, что молоденькая подавальщица не оказывает им должного почтения, и ее следует проучить…
Если бы он увидел такую боль на лице Энн, то ушел бы в Святую землю, кровью искупить каждую ее слезу. Хьюго ласкал ее так осторожно, как будто она была соткана из воздуха и растаяла бы от неловкого прикосновения. И все же живая — из плоти и крови — Энн обняла Хьюго за плечи, и это стало лучшим поощрением. Мягкая, но упругая грудь с острыми напрягшимися сосками, тонкая талия и округлые бедра, плоский живот Энн — к ним можно прикоснуться, погладить, сжать, поцеловать. Энн не возражала, не кричала, не била по рукам. Она лежала с закрытыми глазами и тяжело дышала, и только проворные пальчики рисовали на спине Хьюго какие-то узоры. Он же решил, что может позволить себе большее. Его пальцы зарылись в жесткие волоски внизу живота девушки, скользнули ниже. Энн послушно раздвинула ноги. Хороший знак! Она оказалась влажной, а значит, готовой к тому сокровенному, что свяжет их навеки.
Хьюго улегся сверху и начал завоевание. Первая попытка оказалась неудачной. Энн зашипела, но девственные врата, защищающие вход в ее лоно, оказались довольно крепкими. Хьюго вновь двинул бедрами, теперь уже яростнее, решительнее. Энн вскрикнула. Крепость пала! Какая же она была жаркая, какая узенькая, его божественная Энн. Находясь в ней и ничего не делая, можно было сойти с ума. Терпение иссякало, но Хьюго все-таки спросил:
— Я буду двигаться. Хорошо?
Энн кивнула, и он продолжил. Хьюго хотелось верить, что возлюбленная стонет не только от боли. Ведь его чудесная Энн сначала вновь стала гладить его спину, а потом согнула расставленные ноги, впуская Хьюго до невозможности далеко.
— Обними меня ногами, — посоветовал он.
— Вот так? — Хьюго почувствовал ее пятки у себя на ягодицах.
— Да-а-а-а! — после такой проделки Энн Хьюго хватило несколько движений, чтобы кончить.
— Мне пора… — сказал Хьюго, натягивая штаны.
Как же не хотелось покидать благословенное ложе, отрываться от нежной и такой родной Энн.
— После всего, что произошло, ты просто возьмешь и уйдешь? — девушка сидела, поджав ноги к груди, и смотрела куда-то в стену, но не на Хьюго.
— Хорошо, Энн, — Хьюго присел на край кровати и снова потянул брюки вниз, снимая. — Я остаюсь.
— Не вздумай! — вскрикнула Энн. — Если отец обещал убить тебя за такой пустяк, то представь, что он сделает вот за это, — она указала на немаленькое кровавое пятно на простыне.
— Дважды убить нельзя, — Хьюго, обнажившись, растянулся на кровати и заложил руки за голову.
— Ты не знаешь моего отца, — парировала Энн. — Он сможет.
— Так что же мне делать, Энн? — несмотря на такой аргумент, вставать Хьюго не собирался.
— Вернуть мне честное имя, глупый, — нависнув над ним, Энн постучала по его лбу. — Как ты сделаешь это, будучи мертвым?
— Энн… — решение оказалось таким простым. — Энн, согласишься ли ты стать моей женой?
— Да! — девушка не стала медлить с ответом.
— Ты поедешь со мной?
— Да! Да! Да! — пылко подтвердила успевшая устроиться на груди возлюбленного Энн.
— Тогда собирайся! — Хьюго шутливо столкнул невесту. У них еще будет не одна ночь, если они поторопятся и успеют скрыться до того, как объявят погоню.
Оказалось, что у Энн наготове платье для путешествий и плащ. Оделась она скоро, быстрее, чем это обычно делают хорошенькие девушки, завязала волосы лентой и задержалась только возле письменного столика.
— Казалось, я всегда найду слова, чтобы смягчить сердце отца, — произнесла она. — Теперь не знаю, что ему написать.
— Времени нет на раздумья, — напомнил Хьюго. — Вон послание, которое объяснит ему всю ситуацию лучше всяких слов.
— Нельзя так, — замялась Энн. — Я думала сжечь ее.
— Нет времени, — Хьюго, восседая в оконном проеме, поманил любимую. — К тому же нехорошо сжигать талисман, свидетельствующий о чистоте жены перед мужем. Поторопись…
Он соскользнул вниз, чтобы позже поддержать спускающуюся Энн. Девушка немного задержалась, борясь со страхом, но все же перевесилась через край окна, ухватилась за веревку и скользнула вниз. Мгновение — и дочь барона снова оказалась в объятиях бывшего оруженосца.
— Скорее, — он перехватил запястье невесты и повел ее к непарадному выходу из замка. Благодаря проделке Хьюго, которую барон наверняка сочтет за усугубление вины, они нашли небольшой бочонок вина, «случайно» выпавший из обоза, доставляющего в хозяйский погреб кисловатый недорогой напиток из соседнего монастыря. Хьюго знал, что люди барона не отличались особой щепетильностью и наверняка уже осушили до дна ниспосланный им сосуд с даром хмельной лозы. Хьюго рассчитывал вернуться до того, как его проникновение обнаружат. И никак не рассчитывал, что покинет замок не один. Если бы они не предавались любви, то могли бы увести с конюшни резвую кобылку Энн. Теперь же приходилось рассчитывать только на своего гнедого жеребца.
— Не беги так быстро, — взмолилась Энн. — Арабелла после первой брачной ночи несколько дней с постели не вставала, а ты заставляешь меня нестись, как будто за нами все демоны ада гонятся.
— Энн, тебе больно? — запоздало поинтересовался Хьюго. Он уже хотел подхватить Энн на руки, чтобы дальше понести, но та отстранилась.
— Не больно. Нет. Просто непривычно, — она мягко улыбнулась, чуть склонив стыдливо голову. — Мы удачно вылеплены друг под друга. И я могу идти. Просто не так быстро.
— Мы уже пришли, — всего через несколько футов показался заветный выход из замка. — Заждался, Лукис?
Лукисом звали гнедого коня Хьюго. Это был типичный ронси — крепкий и выносливый. Хьюго его подарил отец незадолго до смерти. Пусть жеребец еще не показал себя в бою или на турнире, но Хьюго не терял надежды. Лорд не торопился с посвящением его в рыцари, и Хьюго уже раздумывал, как может добиться шпор и без желания барона Квинси. Наличие коня давало оруженосцу преимущество перед безлошадной свитой лорда, а соответственно, и больший заработок. Хьюго откладывал понемногу, чтобы справить себе доспехи, а дальше следовало ждать благоприятной возможности. Он бы уже давно отправился на ее поиски, если бы не Энн…
«Лукис» на языке матери молодого Спенсера означало «удачливый». Влюбленным оставалось надеяться на удачу и на быстрые ноги жеребца, но это лишь на время пути. Будущее рисовалось им самым радужным, хоть и не лишенным трудностей. Хьюго мечтал о турнирах, где своими победами добьется славы и благосостояния, а Энн неоднократно провозгласят королевой красоты. Для начала же ему следовало снова найти хозяина. На турнире в Эшби Хьюго свел знакомство с Уильямом Фиц-Урсом, племянником «важнейшего человека в свите принца Джона, без которого тот и "Аминь" сказать не посмеет» Вольдемара Фиц-Урса. Уильям оценил ловкость Хьюго и предлагал служить ему. Роджер Квинси, младший сын барона, присутствовал при этом разговоре и передал все отцу. В ответ на это Сэйр де Квинси запретил Хьюго принимать участие в турнире оруженосцев. Желанная возможность одержать победу и стать рыцарем ускользнула. Тогда Хьюго проклинал болтливость Уильяма, но сейчас решил ею воспользоваться. Тем более, стало известно, что принц Джон остановился в своей резиденции в Нортгемптоне, а это всего лишь полдня пути от поместья барона Квинси.
Энн слушала рассуждения Хьюго и кивала, хоть и не со всем соглашалась. В ее мечтах, немного посердившись, отец прощал беглянку и ее мужа и они возвращались под родительский кров.
Кто знает, удалось ли бы Энн смягчить сердце барона и переубедить Хьюго, но случилось то, что и должно было случиться: погоня.
Лай собак и топот лошадей приближались. Лукис не скакал галопом, а летел, но все же он нес двух всадников и ночь провел под седлом, а не в конюшне. Преследователей же гнала не только жажда возмездия за попранную честь сестры, но и гордыня, попирающая любую возможность впустить в семью кого-то недостойного, безродного, даже хуже — того, кто оставит черную полосу на гербе одного из членов семьи. А это точно оскорбление!
Сэйр де Квинси, барон Квинси, был еще достаточно молод, но успешен во многом: войне, турнирах, любви. Он рано женился, и хоть женитьба и оказалась выгодной, принеся Сэйру богатые владения в Англии и Франции, брак оказался плодотворен и в другом. Один за другим появлялись на свет сыновья и дочери барона: Сэйр Младший — будущий наследник земель и титула, успевший стать рыцарем, — Арабелла, уже вышедшая замуж, Роберт, Энн, Роджер, младшая Лора… а баронесса ждала еще одного ребенка.
Сыновья Сэйра не знали трудностей, поэтому воспринимали достижения отца как что-то естественное. Они считали себя особенными, но мнили это достоинством, данным им по праву рождения. Хьюго четко определил, что не барон возглавляет погоню. Громкий лай собак разбавлялся не менее громкими криками и гиканьем. Значит, на справедливый суд не стоило рассчитывать. Также Хьюго был уверен, что молодые Квинси срезали путь, проскакав по крестьянским полям и наверняка вытоптав посевы. У них с Энн еще был шанс спастись, достигнув леса. Там можно схорониться или даже попробовать устроить схватку «один против многих», но спасительные деревья были так далеко.
После того как беглецы обогнули перекресток дорог, их настигли. Роджер зашел справа от коня Хьюго и ухватился за Энн, перетягивая ее к себе. В это время Сэйр Младший, зашедший слева, с размаху рубанул мечом по шее Лукиса.
Конь захрипел и, сделав еще один шаг, рухнул. Хьюго, успев вытащить из стремян ноги, перелетел через его голову, упав в дорожную пыль. Несколько нервных биений сердца он не чувствовал боли, только ярость. Он видел, как умирал друг, как из его шеи лилась кровь; он еще дергал ногами, но то была лишь мучительная агония, он пытался заржать, но взгляд его тускнел. А потом Хьюго услышал крики Энн.
Он попытался подняться, но противники не собирались благосклонно ждать, пока он опомнится. Сэйр Младший сапогом снова пригвоздил Хьюго к земле, поставив ногу ему на грудь. В рукаве левой руки Хьюго хранил мизерикордию. Один удар в сухожилие, и негодяй навсегда останется калекой.
— Ты за все заплатишь! — прошипел Хьюго.
В последний момент Сэйр разгадал коварный план и отскочил. Хьюго же снова предпринял попытку встать на ноги. Это ему почти удалось. Не будь он оглушен, не отдал бы свою жизнь так просто, но секундной задержки хватило Роберту, чтобы ударить похитителя сестры в челюсть. Хьюго покачнулся, но выстоял. Энн снова закричала. Хьюго не мог не обернуться на голос любимой. Ее, вырывающуюся и плачущую, заломив ей за спину руки, удерживал младший брат. И он как будто испытывал наслаждение от извращенного наказания: сестра должна была все видеть, но только беспомощно наблюдать. Наблюдать за жестокой казнью.
— Скорее платить придется тебе, — злорадствовал Сэйр.
Двум оруженосцам удалось после короткой борьбы скрутить бывшего товарища. Старший из сыновей барона первым нанес удар в грудь, целясь в солнечное сплетение. Сэйр специально рассчитал удар так, чтобы не убить, а добавить мучений перед предстоящей карой и обездвижить слишком уж шуструю жертву.
Резкая боль и потемнение в глазах. А еще Хьюго потерял способность дышать.
— Это тебе уже не понадобится, — Роберт срезал с его пояса кошель с деньгами.
По знаку Сэйра оруженосцы отпустили Хьюго. Тот упал на колени и все же нашел силы опереться на руки, но удар носком сапога в плечо поверг его на землю. Потом был еще один удар в бок, и еще, и еще… Хьюго уже перестал считать. Все сплелось в один дьявольский клубок: боль, земля, кровь, крики Энн…
— Остановитесь!
Звучный голос не принадлежал ни детям барона, ни ему самому.
— Это не ваше дело! Езжайте своей дорогой! — провозгласил Сэйр.
— Что он сделал? — повторил голос.
Странное дело, но братья отступили и продолжили разговор на удивление почтительно.
— Он обесчестил и похитил нашу сестру, требуя за ее жизнь выкуп.
— Неправда! Мы хотели… — попыталась крикнуть Энн, но была прервана.
— Не слушайте ее. Негодяй воспользовался ее молодостью и глупостью, — это уже говорил Роджер.
— Что ты творишь, женщина?
Сначала Хьюго не мог понять, к кому обращался его внезапный спаситель. Неужели он посмел отчитывать Энн? Тут скудный свет, что пробивался в заплывшие от крови глаза, заслонил кто-то присевший рядом.
— Не двигайся и даже не стони, — тихо шепнул незнакомый, но приятный женский голос, а потом женщина громко добавила: — Он мертв! Правосудие свершилось.
— Неужели… — недоверчиво проворчал Роберт.
— Моя жена целительница. Она разбирается в таких вопросах, — снова заговорил спаситель.
Хьюго испугался не за свою жизнь. Может, он и предпочел бы умереть сейчас, чем жить калекой, но опровергни он ее слова, пошевелись или подай голос, братья Квинси отобьют его у внезапных спасителей, взяв отчаянную женщину в заложницы, и кто знает, что с нею может произойти.
— Отбирать у любящих отцов их дочерей непростительный грех, — продолжала спасительница. — И все же он должен быть погребен согласно обычаям. По дороге в Нортгемптон есть скромное аббатство. Мы доставим его туда, скажем, что нашли на дороге.
— Мы обещали отцу привезти его голову! — опять подал голос Роджер, но был прерван братом.
— Забирайте. И вот деньги на его погребение. Там достаточно, чтобы оплатить и ваши хлопоты.
— Я хочу взглянуть на моего Хьюго! В последний раз!
Вот тут раненый, но еще живой Хьюго едва удержался, чтобы не успокоить ее.
— Не надо, леди. Если вы его любили, то запомните таким, каким он был, а это уже не он, — строго проговорила спасительница.
Братья Квинси и плачущая Энн уехали. Спасители же не торопились трогаться.
— И что за блажь подбирать мертвецов? — ворчал тот, кто вел переговоры. — Ладно, Говард, перекинь-ка его на свою лошадь. Она покрепче, чем у Алана.
— Нет! Он поедет со мной в повозке. Ему нужны носилки, — возражала женщина.
— Зачем мертвецу носилки? — спорил мужчина.
— Потому что он не мертв!
Дальнейший спор Хьюго не слышал. Он потерял сознание.
Спасителей Хьюго Спенсера звали Этьен де Сегрейв и Рохеза. Спасенный слышал, что в отряде было еще несколько человек, но пока что ему не случилось с ними познакомиться. Вся компания отправлялась туда же, куда и Хьюго, — в Нортгемптон. Хьюго не особо интересовало, куда же сэр Этьен расселил слуг, но для себя и спутницы он снял комнату в довольно приличном доме, что свидетельствовало о том, что по крайней мере на этот момент в деньгах рыцарь не нуждался. Да, он взял деньги Сэйра Младшего, якобы соглашаясь с подкупом, но чтобы вернуть все до последнего пенни хозяину, то есть Хьюго. Именно этими деньгами расплатился за молчание молодой Квинси.
Что касается внешности Этьена и Рохезы, то, по мнению Хьюго, Господь редко так удачно сводил мужчину и женщину: если он — воплощение мужества, то она — красоты, а за свое спасение Хьюго готов был приписать им самые лучшие душевные качества. Когда Хьюго очнулся и впервые получил возможность разглядеть их, то решил, что умер, но по ошибке попал в обиталище богов древних римлян.
Сэр Этьен, безусловно, напоминал бога войны. Лет ему было где-то столько же, сколько и барону Квинси. Но если барон в праздности потихоньку начал обрастать жирком, то статный, подтянутый Сегрейв выглядел так, словно постоянно находился в сражениях. Его гладко выбритое лицо — то спокойное, как восковая маска, то подвижное, нервное — совсем не портил пересекающий лоб и остановившийся в опасной близости от глаза шрам. Волосы Этьена были темными, едва тронутыми сединой. И все же Хьюго, который никогда не слышал об Этьене де Сегрейве, не мог отделаться от мысли, что видел этого человека раньше.
Супруга рыцаря леди Рохеза была восхитительно красива. Если в воображении Хьюго Венера рисовалась светловолосой, то Рохеза, несомненно, могла оказаться ее сестрой Минервой. Иначе откуда взялся у нее чудесный дар врачевания? Она была ровесницей Хьюго, лицо — без единого изъяна, с тонкими, почти идеальными чертами, фигура изящная, движения мягкие. И если бы Хьюго встречал ее раньше, то наверняка не смог бы забыть, но тут он не сомневался в своей памяти. Было в Рохезе нечто неуловимо чужестранное, экзотическое.
В общем-то, в той беде, что случилась, Хьюго повезло три раза, даже четыре, только пока, переживая горе потери коня и любимой, он отказывался это понимать. Первая удача состояла в том, что, когда братья Квинси устроили суд над «злодеем», к перекрестку подъезжал отряд сэра Этьена. Другая удача была в том, что леди Рохеза и правда оказалась талантливой целительницей: под действием ее варева и бальзамов раны Хьюго затягивались прямо на глазах. Третья удача была в том, что Хьюго и сам родился в рубашке: несмотря на жестокость избиения, он отделался парой сломанных ребер и вывихнутым плечом. Руки, ноги и зубы остались целы. В чем же состояла четвертая удача, Хьюго предстояло еще узнать.
Скрывать что-либо от этих людей не имело смысла. К тому же к главной тайне Хьюго они невольно уже оказались причастны. Ему пришлось кратко рассказать об обстоятельствах, предшествующих похищению Энн.
— Может так случиться, что Энн уже носит моего ребенка! — от внезапного озарения Хьюго резко поднялся и зашипел от боли.
— Лежи, лежи, — забеспокоилась леди Рохеза, мягко, но настойчиво возвращая пациента обратно.
— Вот уж молодая поросль. Я в свое время и не такие стены преодолевал, если они скрывали Даму сердца, но мне бы и в голову не пришло творить грех под кровом ее отца.
Хьюго заметил, как слегка тряхнула головой леди Рохеза, поправляя его повязку, как сжались ее губы, как будто она удерживалась от ответа. Бывший оруженосец барона Квинси, почти супруг его прекрасной дочери Энн не нуждался в поучениях. Он еще раз взглянул на темноглазую целительницу и самым невиннейшим голосом поинтересовался:
— Вы ведь и супругу свою добыли по сговору с ее отцом?
Леди Рохеза побледнела и замерла, сэр Этьен нахмурился и напрягся, как тигр перед прыжком, а после произнес тихо, но угрожающе:
— Что ты знаешь, щенок?
Хьюго и сам напрягся: пока он не мог не только обороняться, но и недостойно сбежать от внезапно разъярившегося спасителя. Не добили Квинси, так прикончит этот атлет. Поэтому, понимая, что ненароком зацепил чужую тайну, он пошел на попятную:
— Ничего-ничего. Я только предположил… пошутил… неудачно… — и, понимая, что продолжает копать себе могилу этими неосторожными словами, добавил: — Я не желал вас оскорбить.
— Я не люблю шуток, из которых потом растут лживые кривотолки.
Как при обороне Хьюго от братьев Квинси, так и теперь леди Рохеза заслонила его от мужа, снова наклонившись поправить и без того уже идеальную повязку.
— Так лучше. Так все же, куда вы направлялись? Влюбленным мужчинам свойственно парить в небесах, обещая все царства мира, но иметь твердую землю под ногами тоже неплохо.
Если бы не болтливость, Хьюго предпочел бы не распространяться о своих планах, но рассерженного хозяина следовало потешить новой байкой. Проговоренные вслух, грандиозные замыслы стали казаться несколько нелепыми.
— Значит, наивный Уильям Фиц-Урс — лишь ступень, чтобы стать стюартом принца Джона? — хмыкнул сэр Этьен.
— Почему бы и нет. Мой прадед был стюартом Вильгельма Руфуса. Подождите… — Хьюго потянулся к котомке, которую предусмотрительные спасители сняли с мертвого Лукиса. Среди прочих «сокровищ» там находилось и полотнище с вышитым гербом: щит, поделенный на четыре части. В шахматном порядке верхняя левая и нижняя правая — алое поле с золотым переплетением, две остальные — серебро.
— Хм-м-м…
Хьюго прекрасно понимал, что скептицизм сэра Этьена относился к еще одной детали герба, черной правой перевязи — символа незаконного происхождения обладателя.
— Бастардом был мой дед, — поспешил пояснить молодой человек. — Сын того самого королевского стюарта, но он же оказался и единственным его наследником. И мой отец, и я рождены в браке, но от черной полосы не так легко избавиться. Однако сам Вильгельм Завоеватель не гнушался своего происхождения.
— Ты мог бы взять имя своей Энн. А что, бастард Жоффруа Анжуйского не погнушался таким способом, — посоветовал сэр Этьен.
— Нет! — Хьюго аккуратно сложил свою реликвию и поспешно вернул ее на место, как будто обсуждения его происхождения могли ее оскорбить. — «Мы те, кто мы есть», — говаривал мой старик.
— Ладно, парень, я не желал тебя задеть, — вернул должок Сегрейв. — Но, если тебе нужна служба, я мог бы взять тебя под свою опеку. Мне как раз нужен…
— Пожалуй, я откажусь, — неучтиво перебил его Хьюго.
— Как знаешь, — пожал плечами несостоявшийся мастер.
После такого почти оскорбления и речи не могло быть о том, чтобы продолжать пользоваться добротой спасителей. Уходить в ночь — тоже дело глупое. Может, он и должен был хотя бы выслушать предложение Этьена де Сегрейва, но взыграла уязвленная гордость: тот посмел судить происхождение и поступки Хьюго, не зная его самого. «К тому же нерационально подбирать четвертак, упуская возможность дотянуться до золотого слитка. Кто такой этот Сегрейв? Никогда не слышал», — рассуждал Хьюго.
Следовало уснуть и набраться сил перед уходом, но сон не шел. Хьюго осторожно встал, проверяя, как держат ноги, сделал несколько осторожных шагов, встряхнул руками. Присутствовало некоторое неудобство, но не от ран и ушибов, а от долгого лежания, и если не делать резких движений, то сломанные ребра тоже не тревожили. Он чуть потянулся, получая даже удовольствие от легкой боли и от того, что жив.
Со спасителями, конечно, получилось неловко. Хорошо бы было смягчить неблагодарность хотя бы учтивыми словами и обещанием вечных молитв за их здравие, и Хьюго готов был хоть в тот же момент исправить собственную неучтивость и поговорить с добрыми господами, тем более что они тоже не спали. Но, судя по звукам, доносящимся из смежной комнаты, прийти с объяснениями сейчас стало бы еще большим неуважением. В общем-то, ничего необычного не было в том, что оруженосец в походных условиях слышал, а иногда и наблюдал любовные утехи мастера. Не праздное любопытство привело Хьюго к двери комнаты сэра Этьена и его супруги, а просто желание оказать небольшую услугу и захлопнуть случайно оставленную приоткрытой дверь. Хотя, приблизившись вплотную, он решил, что дверь была приоткрыта намеренно, но не для того, чтобы потревожить сон гостя или смутить его. Трудно было не заметить, что сэр Этьен обожал жену, предугадывая все ее желания. Так, стоило ей только поежиться, как он приказал затопить камин. По мнению Хьюго, совершенно бесполезная трата дров, леди Рохеза вроде тоже возражала, но ее муж был непреклонен. В том и коварство летнего вечера, что прохлада лишь мнимая. Чтобы не задохнуться от удушья и впустить в комнату благодатный ветерок, сэру Этьену пришлось приоткрыть окно и дверь.
Камин с тлеющими веточками алым отсветом освещал ложе, а там… Хьюго самому изнутри стало жарко. Он опять засомневался, люди ли его спасители. Может, все-таки заблудившиеся римские боги, сейчас предающиеся любовной страсти, — в такой невиданной позе они совершали единение.
Они оба лежали на боку, женщина спиной к мужчине, на полусогнутом колене и локте. Другую ногу, также согнутую, она перекинула через бедро мужчины. Красавица была настолько раскрыта, что Хьюго видел, как то исчезало до основания, то снова появлялось мужское естество любовника из распахнутых врат рая. Она не видела соглядатая, поскольку, повернув голову, слилась с мужчиной в поцелуе. Он же свободной рукой ласкал ее грудь.
У Хьюго пересохло в горле, а тело взбунтовалось, болезненно напрягаясь в паху. Проскользнула нелепая мысль: «Вот бы научить такой штуке Энн». Не успел он прийти в себя от увиденного, как картина изменилась. Мужчина подхватил любовницу под бедра и перевернул так, что она оказалась на четвереньках с выгнутой поясницей, он же, даже не разрывая их связи, пристроился сзади. Теперь это были не боги: так сношались дикие звери в период гона.
— Скажи мое имя… Скажи… — прорычал мужчина.
— Бриан… — вскрикнула женщина, и спазм наслаждения сжал ее горло.
«Бриан».
Для Хьюго услышанное имя стало ведром холодной воды на разгоряченную голову. Он знал этого человека! Он вспомнил того, кто скрывался под именем Этьена де Сегрейва. Отсутствие или наличие бороды изменяет мужчину почти до неузнаваемости. Но как Хьюго мог упустить такой отличительный шрам!
Восставшая плоть все еще требовала успокоения. Хьюго пришлось вернуться на ложе и добиться разрядки при помощи ладони. Теперь можно было собрать мятущиеся мысли и воспоминания в единое целое.
Как же он был хорош, как ловок, как владел собой и оружием там, на турнире в Эшби. Каждый раз, когда этот рыцарь-зачинщик выезжал на ристалище, Хьюго словно оказывался в его доспехах. Раз за разом противники, дерзнувшие бросить вызов, оказывались на земле, а Хьюго ликовал от чужой победы как от собственной, даже когда поверженным оказался Сэйр Младший. Победа над дерзким новоприбывшим рыцарем должна была стать триумфальным венцом для героя, но тут вмешались коварная фортуна и лопнувшее стремя. Из сложившейся ситуации рыцарь вышел достойно, зато Хьюго в ярости разбил о столб кулак.
Кумира Хьюго звали Бриан де Буагильбер. Крестоносец. Рыцарь Храма. Раз так, то он был связан клятвой воздержания, и прекрасная Рохеза никак не могла быть его женой перед Господом. Хьюго, не считавший любовь или удовлетворение телесных желаний пороком, был последним, кто осудил бы героя. Просто с идола слетела часть позолоты и показалось человеческое лицо.
Хьюго мечтать не мог о подобном мастере: служа такому человеку, изучить все его умения, разделять опасности, свершать подвиги и когда-нибудь перенять его славу. Но когда такая невероятная возможность появилась и Буагильбер сам сделал предложение, он отказался. Глупейший из глупцов! Рискуя потревожить хозяев, Хьюго едва не взвыл от отчаяния. Но он был бы не он, если бы не попытался исправить досадную ошибку и обернуть все в свою пользу.

***

Поутру тот, кто называл себя Этьеном де Сегрейвом, по естественным надобностям спустился во двор. Вернулся он хмурым.
— Щенок сбежал, — коротко сообщил он.
— Ему нельзя еще уходить: не до конца оправился, — всполошилась женщина, принявшая имя Рохеза.
Растрепанная после сна и растерянная, готовая бежать за своим нерадивым пациентом — мужчина залюбовался той, кого считал своей главной, горько-сладкой победой. Его недовольство растаяло.
— Ничего с ним не случится, — он осторожно, но властно вернул любимую обратно на ложе, придавив своим телом. — Нужно будет проверить вещи. Щенок оставил свою суму и нищий кошель. Должно быть, поживился нашим добром, раз так пренебрег своим. Если же нет — то вернется. Куда он денется.
— Ты тоже за него переживаешь, — улыбнулась Рохеза. — Напоминает тебя самого?
— Вот еще, — фыркнул Этьен и, приоткрыв простыню, поцеловал ложбинку между женских грудей, намереваясь спуститься ниже. И тут открылась дверь.
— Дорого утречка, милорд! Миледи!
Рохеза взвизгнула и, отобрав у любовника простыню, завернулась в нее с головой. Она узнала голос подопечного, тогда как сэр Этьен мог наблюдать вторжение воочию.
Хьюго Спенсер ворвался в комнату не с пустыми руками. Он принес таз, кувшин воды и полотенце. Поставив таз на скамью возле сэра Этьена, он замер. Тот, решив не прогонять, а воспользоваться такой внезапной любезностью, сел и нагнулся над тазом. Тут же ему на шею и плечи полилась струя прохладной воды.
— Я приготовил мыльный раствор и острый нож, сэр Бриан, — спокойно сообщил Хьюго.
— Что ты сказал? — Бриан де Буагильбер выпрямился, подтверждая верность выводов Хьюго. Женщина под простыней еще больше сжалась, но простыня лишь немного прикрывала фигуру, соблазнительно очерчивая выпуклость бедер, спины, длинных ног. «Думай про Энн!» — приказал себе Хьюго, чтобы умерить собственную фантазию, но, представив возлюбленную, мысленно завопил сам себе: «Не смей думать об Энн в чужой постели!»
— Я сказал, что приготовил мыльный раствор и острый нож для бритья, сэр Бриан, — передав обескураженному рыцарю полотенце, Хьюго скрылся за дверью, чтобы взять обозначенные предметы. — У хорошего оруженосца не должно быть секретов от мастера. А я лучший в своем роде. Не тот недотепа, что был при вас в Эшби. Надо же! Не проверить в самый ответственный момент сбрую коня. Или же он был подкуплен теми, кто принимает ставки, и знатно нажился на вас.
Хьюго видел, как Буагильбер сурово нахмурился и покосился на свою женщину, как напряглось и шевельнулось под простыней тело леди Рохезы, как они будто незримо переглянулись, — и понял, что последняя его догадка не так далека от истины.
— Что ты еще знаешь, парень? — строго спросил возможный мастер — или же убийца.
— Только то, что рассказал вам. Что, возможно, у вас были причины сменить имя. Мне не интересно какие, но если вы поверите мне, надежней человека у вас не будет, — не стушевался Хьюго. — А еще то, что либо выйду из этой комнаты как ваш оруженосец, либо не выйду вовсе.
— Брить себя я тебе не позволю, — тем же тоном заявил Бриан, но Хьюго уже понял: он получил свое место.
— Хорошо, если леди Рохеза уступит, я просто подержу пока посеребренный диск.
Хьюго не знал, верна ли его догадка, что вовсе не случайно сэр Бриан де Буагильбер и принц Джон в одно и то же время прибыли в Нортгемптон. Это было неважно. Он искренне давал клятвы верности, а еще был открыт для приключений и упрям в своей надежде когда-нибудь услышать звон свадебных колоколов в честь него и Энн Квинси.

@темы: ФБ, Любимая графомань, Брибекка

---

Внезапное вчера

Персик(((

---

Другие тесты и гадания от Шувани

---

Первая!

Roksan de Clare - зам

Тексты G - PG-13
Черная стрела. Двадцать лет спустя
Двенадцать подвигов Бриана
Челлендж
Сердца, печеньки... клюква! - автор текстовой зарисовки
Тексты R - NC-17
Чужой эшафот
Спецквест
Чужая могила
Бонус
Будни команды
Деанон
Сбор деанона
Бартер

@темы: ФБ

---

Не потерять и не забыть

Спасибо хорошему другу и моему гению за идею.

И героиня

@темы: NB

---

"Черные паруса" Финал

Главное, что для этой парочки все закончилось хорошо пока. А еще появился долгожданный "третий".



Автор laure-demontety